Гарри откинулась на спинку кресла, прикрыла усталые, горящие от недосыпа глаза.
Письма Тедди Люпину и Гермионе. Она даже не представляла, что можно сказать им, как объяснить свое желание…. И одновременно была уверена, что они поймут ее. Примут ее решение.
Сова полетела сначала к Гермионе, Кричер пообещал отправить второе письмо незамедлительно, когда вернется почтальон.
— Драко, зайди ко мне. И Асторию возьми с собой, — скомандовала она в камин.
Гарри отправилась в закрома рода Блэк.
Четыре свечи: зеленая, желтая, синяя и красная — символ четырех стихий. Ритуальная накидка, еще в очень хорошем состоянии, хотя использовал ее в последний раз Орион Блэк, когда ставил защиту на особняк.
И асфодели. Ритуал требовал выложить по краю круга цветы асфоделя.
“Широко раскинулись асфоделевые луга в царстве Гадеса, где среди цветов уныло бродят тени умерших, которых боги приговорили к безрадостному монотонному существованию”.
Гарри усмехнулась, порезала ладонь, позволяя крови стекать тонким ручейком на пол. Там, где капала ее кровь, вырастали белоснежные цветы, похожие на лилии в лунном свете.
Сожаление на языке цветов.
Еще одна удивительная способность прямых потомков Смерти. Ведь кто как ни дети являются Повелителями сердца матери.
— Ты в самом деле сделаешь это? — на нарисованном пейзаже в гостиной появилась Вальбурга Блэк в фиолетовом бархатном платье.
Женщина вернула разум и прежний облик, сейчас смотрела серьезно, испытующе.
— Да, — Гарри ответила прямым взглядом. — Вы никогда меня не любили, леди Вальбурга. Не стоит лгать мне, — покачала она головой. — По вашему мнению, я не самая лучшая кандидатура на пост главы древнего и темного рода. Возможно, так оно и есть. Поэтому я без сожалений расстаюсь с тем, что никогда мне по-настоящему не принадлежало.
Вальбурга помолчала, пожевала губу в сомнении.
— И ты не будешь сожалеть о друзьях и близких?
Гарри опустилась в кресло.
— За всю мою жизнь у меня было только три настоящих друга. Первый… не скажу, что Рон завидовал мне. Но он нарисовал в своем воображении образ, которому я не всегда соответствовала. Подобное разбивало его мир вдребезги, Рон не любит перестраиваться, ему нужно, чтобы все было привычно и понятно. Просто. Со мной никогда так не бывает. Он постоянно забывал, что я тоже человек и могу меняться. Гермиона… моя любимая подруга. Расстояние и годы стирают близость привязанности. Она Забини, живет в Италии и не может каждый раз приезжать в Англию. И я все меньше нахожу тем, о которых могла бы поговорить с ней, и в которых затрагивались бы наши личности. Драко и Астория — мои родичи по бабушке и крестному, у них своя жизнь, свои интересы, весьма… шкурные, — по губам скользнула тонкая улыбка. — И я не сразу научилась принимать и понимать это, как и сам род Блэк. Тедди Люпин… я осколок ненавистного его бабушке рода, ее печаль и боль. И я вижу отражение ее чувств в его глазах. Гиппократ Сметвик…. Пожалуй, он единственный, с кем мне будет на самом деле тяжело расставаться. Поэтому я не стала писать ему писем. Я хочу… попрощаться с ним лично. Наследницей станет маленькая мисс Малфой.
Вальбурга замерла на мгновение, а затем ее силуэт уменьшился, как будто немного отдалился, и Гарри смогла увидеть ее в полный рост. Женщина низко присела перед ней в глубоком реверансе, как перед королевой.
— Благодарю вас, леди Блэк, — только и произнесла она, после чего ушла с портрета.
Гарри поднялась, хлопнула в ладоши.
— Пора начинать!
Старательно вычерченный ритуальный круг лег вокруг алтаря завитками, повсюду вспыхивали и гасли руны и древние символы. Гарри, шевеля губами, все проверяла в тысячный раз. Несмотря на то, что помещение находилось в подвале и не имело притока свежего воздуха, в зале было прохладно, даже морозно.
— Поттер, твой эльф сказал искать тебя…. Что ты задумала? — Драко замер на пороге.
За ним застыла Астория, прекрасная, но измученная снежная королева Малфой-менора. Выглядела она чуточку лучше своего мужа, хотя также была истощена. Смерть Нарциссы в этом году далась им всем крайне нелегко. Как и Люциуса — в прошлом.
— Что ты задумала?
— Равноценный обмен, — Гарри развела руками. — Жизнь за жизнь. Пока ребенок в утробе матери, до наступления третьего триместра, он считается с ней единым целым. И я попрошу за Асторию с малышкой.
— Гарри… — Астория прижала пальцы к бледным губам. — Ты…
— Ненормальная! — рявкнул вошедший целитель Сметвик. — Ты хоть понимаешь, на что идешь?