– Мэгси, ты прелесть, – ласково пропела Кори. – Иногда. Очень редко.
– Сгинь, демон!
Демон послушно сгинул – прямиком на последний ряд, в уголок у окна, где обычно и сидел. Для проформы Кори достала письменные принадлежности и тетрадку, а затем с чистой совестью развалилась за столом, прижимаясь щекой к прохладному дереву.
…Проснулась она намедни в четыре утра – что само по себе было довольно странно, ведь обычно Кори спала как убитая, и будить её подчас приходилось в четыре руки (и ещё плюс четыре лапки Мариши, обожаемой морской свинки Лазурита). Да не просто проснулась, а с чётким ощущением, что на неё смотрят. Она осторожно потянула носом воздух – и сморщилась, почуяв знакомый резковатый парфюм, перемешанный с едва ощутимым ароматом курительной смеси.
– Сай, это называется «проникновение со взломом», – тихо и едко поведала Кори.
– С проникновением у нас с тобой пока никак, моя прелесть, – в тон ей откликнулся Сайрус. – Хотя ты и во всём прочем отказываешь.
Кори этот выпад проигнорировала и вообще решила старательно делать вид, что спит. Но Сайруса игнорировать в принципе трудно, он этого очень не любит. И даже не видя его, Кори всё равно ощущала сбоку тяжесть мощного тела. И сильные горячие пальцы, стискивающие обнажённое плечо, вызывающие внутри волнение – да только отнюдь не приятное. И длинные волосы, щекочущие шею и правую щёку. Ту самую, которую позавчера пропорол мечом недоумок Рольф.
– Пришёл убедиться, что твоей собственности не попортили личико?
– В том числе, – хмыкнул Сайрус, костяшками пальцев оглаживая то место, где наверняка ещё розовела полоска свежей кожи. – Я бы насадил на рога этого солхельмского недомерка, если бы Эрик не удержал меня на месте.
Насадил бы, Кори даже не сомневалась. Слишком хорошо помнила перекошенную от ярости физиономию Сайруса, за которого нет-нет да и цеплялась взглядом.
– За то, что он испортил моё лицо? Или за то, что ему хотелось поиметь меня?
– За то, что он тебя едва не убил, – в нахальном низком голосе Сайруса зазвучали пугающие звериные нотки. – Ну да всё прочее спокойствия не добавляло. Тем более когда моя эоруш расхаживала полуголая на глазах у всей империи.
– Сайрус, я жива, здорова и крайне благодарна, что ты не стал позорить меня на всю империю своим собственническим дерьмом. Теперь свали уже, а? Пожалуйста. Мне вставать через три часа.
Сайрус не свалил – не стоило и надеяться. В последнее время у этого засранца только одно на уме: облапать всеми возможными способами. Кори слушала его тяжёлое дыхание у самого уха, чувствовала давящую тяжесть его тела, горячие руки, нагло шарящие везде, где только можно; и всё жмурилась с какой-то детской надеждой, что если кошмара не видеть, то он исчезнет.
«Потерпи, – уговаривала она себя, лежа смирно и безучастно, хотя внутри всё дрожало от отвращения и гнева, – нельзя его отталкивать, он от этого только пуще прежнего заведётся».
Пусть Сайрус был эгоистичным мерзавцем, но всё же не совсем конченым. Так и не уловив в чужом теле хоть какого-то отклика, он резко выпрямился. Кори наконец-то открыла глаза – и тут же столкнулась со взглядом тигриных глаз, зло полыхающих в сумраке зашторенной комнаты. Она видела в темноте не так хорошо, как полагалось бы приличной демонице, однако разглядела на смуглом красивом лице Сайруса раздражение и бессильную ярость.
– Ещё не надоело бревно изображать? Ты меня унижаешь!
– Ты унижал меня годами, перетрахав всех шлюх в Инферно. И чуть ли не добрую половину империи. – Кори пожала плечами и спешно закуталась в одеяло. Как будто оно может спасти от полудемона, огромного и злого. – Кто осудит меня за то, что мне противно? Я-то тебя ждала, чистоту хранила.
Ну, может, и не совсем хранила… в «Сердце Тьмы» она с парнями не только за ручки держалась. Однако обязательных правил не нарушала, должно быть, оставаясь единственной двадцатилетней девственницей в Академии. Технически, но всё же.
– Уж надеюсь, всё моё ещё при тебе, – буркнул Сайрус. И, проскользнув рукой под одеяло, стиснул пальцы на её лодыжке. Нащупал тонкий браслет, удовлетворённо хмыкнул. – Значит, при тебе. Славненько. Можешь обжиматься со всякой школотой мне напоказ и дуться хоть до самой свадьбы. Но помни, кому принадлежишь…
…из беспокойной дрёмы и неприятного воспоминания о ночном визите выдернуло дребезжание звонка и какое-то шуршание справа. Кори недовольно скривилась, повозилась на столе и собралась было задремать обратно… однако поди ж, кожей ощутила – на неё снова кто-то пялится!
Наблюдателем, едва ли не таким же сонным, как она сама, оказался братец Хель. Стоило только поднять голову, как он тут же улыбнулся уже знакомой солнечной улыбкой, признаться, согревающей внутри.