Кэмп нахмурился:
– Джон Блэндиш? Это имя мне знакомо. Вы имеете в виду миллионера, дочь которого похитили лет двадцать назад?
– Совершенно верно. Мы должны вернуть ее, прежде чем кто-либо узнает, что она совершила побег. Только вспомните, какая шумиха поднялась после того, как в прошлом году скончался Джон Блэндиш. Если о побеге узнают, все начнется снова, и тогда можно закрывать мое заведение.
– Не волнуйтесь, доктор, – спокойно сказал Кэмп. – Мы вернем ее. – Он подергал усы и продолжил: – Говорите, она наследница Блэндиша? О чем он только думал, когда завещал деньги сумасшедшей? Не вижу в этом никакой логики.
– Она приходилась ему незаконной внучкой, – сказал Треверс, понизив голос. – Но это строго между нами.
– Можете рассказать мне об этом еще раз? – спросил Кэмп, сев прямо.
– Дочь Блэндиша похитил ненормальный, маниакальный убийца, – после некоторых колебаний заговорил Треверс. – Дочь вызволили лишь после того, как она пробыла в его руках несколько месяцев. Вы, наверно, помните, что она покончила с собой… Выбросилась из окна и умерла от полученных травм.
– Да, я знаю об этом, – нетерпеливо подтвердил Кэмп.
– А вот кое-что, чего вы не знаете: она умерла не сразу. Прежде родила дочку. Пришлось сделать кесарево сечение, которое дочь Блэндиша не пережила. И еще один факт, который вам неизвестен: отцом девочки был ее похититель – Гриссом.
Кэмп надул щеки.
– Эта девочка выросла и стала вашей пациенткой? Вы это имеете в виду?
Треверс кивнул.
– Эта девочка по имени Кэрол – вылитая мать. Блэндиш не выносил ее присутствия. Кэрол воспитали приемные родители. Блэндиш никогда не общался с ней, но она ни в чем не нуждалась. Из-за того обстоятельства, что ее отец был слабоумным, Кэрол находилась под наблюдением врачей, но в первые восемь лет ее жизни не было никаких признаков того, что психические отклонения достались ей в наследство от отца. Однако за ней все время наблюдали. В десять лет она перестала общаться с другими детьми, замкнулась, стала проявлять буйный нрав. Блэндишу сообщили об этом, и он нанял сестру-психиатра, которая следила за девочкой. Ее нрав становился все буйнее, и вскоре выяснилось, что к ней нельзя подпускать физически более слабых детей. Когда Кэрол исполнилось девятнадцать лет, потребовалось подвергнуть ее медицинскому освидетельствованию. Последние три года она является моей пациенткой.
– Насколько она опасна? – спросил Кэмп.
– Трудно сказать, – пожал плечами Треверс. – Она все время находилась под наблюдением опытных специалистов, способных защитить себя. Мне не хочется, чтобы вы считали, будто она все время буйствует и представляет опасность, – отнюдь нет. В действительности она большую часть времени ведет себя как очень милая и добродушная девочка. Месяцами у нее не наблюдается никаких отклонений, и кажется жестокостью держать ее под замком. Однако она способна без предупреждения напасть на любого, кто окажется рядом. У нее странная разновидность душевной болезни: одна из форм шизофрении. – Заметив на лице Кэмпа озадаченное выражение, доктор продолжил: – Раздвоение личности, если хотите: феномен доктора Джекила и мистера Хайда[5]. Создается впечатление, будто в ее сознании есть некие шторы, которые неожиданно опускаются, после чего она становится душевнобольной, одержимой мыслью об убийстве. Как я уже говорил, беда заключается в том, что никак нельзя предугадать, когда она на кого-либо набросится. Все происходит неожиданно, и она может в ярости напасть на кого угодно, проявляя завидную силу. Стоит ей только потерять контроль над собой, как она становится опасным противником любому мужчине.
– Она уже убила кого-нибудь? – спросил Кэмп, дергая усы.
– Нет, но имели место два неприятных случая, после чего врачи признали ее невменяемой. В последний раз она случайно увидела парня, избивавшего собаку. Она любит животных и, прежде чем сестра успела что-либо предпринять, набросилась на этого парня и ногтями исполосовала ему лицо. У нее очень сильные руки, и этот парень ослеп на один глаз. Лишь с большим трудом сестре вместе с прохожими удалось оторвать ее от того парня. Не оставалось никаких сомнений, что она убила бы его, если бы ей никто не помешал. Пострадавший возбудил иск, и Кэрол признали невменяемой. Дело замяли, хотя этот случай обошелся Блэндишу в изрядную сумму. – Треверс пригладил волосы. – Но теперь она на свободе и ничего не подозревающий человек, оказавшись на ее пути, может подвергнуться серьезной опасности.
– Нечего сказать, радужная перспектива, – заметил Кэмп. – Охотиться за ней во время такой ненастной погоды будет нелегко.
– Ее надо разыскать быстро и без лишней шумихи, – предупредил Треверс. – Возможно, вы уже слышали, что завещание Блэндиша только что признано законным, а оговоренным в нем состоянием предстоит управлять опекунам. Состояние превышает шесть миллионов долларов. Но если станет известно, что она сбежала и бродит по окрестностям, какой-нибудь недобросовестный тип может попытаться похитить ее и завладеть этими деньгами.
– Но если назначены опекуны, то деньги в надежных руках, разве не так?
– Не совсем. В нашем штате имеется закон, касающийся невменяемых граждан. Если невменяемый гражданин совершает побег из психиатрической лечебницы и пробудет на свободе две недели, требуется новое врачебное освидетельствование, прежде чем его можно снова водворить туда. Насколько мне также известно, одно из условий завещания Блэндиша гласит, что, если эта девушка выйдет отсюда и не будет снова признана невменяемой, она обретет полное право распоряжаться своими деньгами, а опекунство автоматически потеряет силу. Видите ли, Блэндиш считал, что девушка излечима. Вот почему он внес в завещание такое условие. Думаю, он пожалел, что снял с себя всякую ответственность за нее, когда та была еще ребенком, и решил таким образом искупить вину.
– Значит, если ее не найдут в течение двух недель, то вы лишитесь права снова водворить ее в лечебницу?
– Такое право сохранится за мной только в том случае, если судья издаст приказ о ее задержании, а два врача, не опираясь на прежние заключения о состоянии здоровья девушки, подтвердят, что она невменяема. Девушка должна дать повод для медицинского освидетельствования, однако такая процедура станет невозможной, если она окажется в другом штате.
– Похоже, нам следует поторопиться, – заключил Кэмп. – При ней были какие-нибудь деньги?
– Вряд ли, насколько мне известно. Я думаю, что денег у нее нет.
– У вас найдется ее фотография?
– Сомневаюсь, что она вообще имеется.
– Тогда опишите пациентку, – предложил Кэмп, доставая из кармана потрепанную записную книжку.
– Точно описать ее будет непросто. – Треверс нахмурился. – Дайте подумать… Я бы сказал, что ростом она примерно пять футов и пять дюймов. У нее рыжие волосы и большие зеленые глаза. Она необычайно красива. У нее хорошая фигура, она грациозна. У нее имеется характерная привычка смотреть на вас из-под ресниц, что придает ее лицу расчетливое и крайне неприятное выражение. Правая сторона рта подвержена нервному тику – это единственное внешнее проявление умственного расстройства.
Кэмп что-то пробурчал и быстро записал в своей книжке.
– Есть какие-нибудь особые приметы?
– На левом запястье у нее неровный шрам длиной два дюйма, – ответил Треверс. – Шрам появился, когда Кэрол в приступе гнева пыталась вскрыть себе вены. Это случилось после того, как ее поместили сюда. Самое приметное в ней – волосы. Они не красно-коричневые, а огненно-рыжие. Я таких волос никогда не видел. Весьма необычные и привлекательные.
– Как она была одета, когда сбежала?
– Из палаты исчезли темно-синее платье и прочные туфли на низком каблуке. Мой шофер говорит, что пропал его плащ, висевший за дверью в коридоре. Пожалуй, можно предположить, что она забрала с собой эти предметы одежды.
5
Доктор Джекил и мистер Хайд – герой одноименного романа Р. Стивенсона, проявлявший то хорошие, то дурные качества.