— У тебя под окном никак лес стоит, — прохрипела старуха.
Мальчик по началу испугавшись отпрянул от стенки забора, но потом как бы пытаясь рассмотреть собеседника, стал опасливо приближаться, вглядываясь в мелкую сетку железных колец, оплетённых зеленью, и как только он придвинулся достаточно близко, старуха раздвинула заросли виноградника, неприятное морщинистое лицо показалось между острых листьев. Гриша в ужасе отшатнулся.
— Я и сейчас его вижу, вон он, стоит у калитки, ждёт, — проговорила она, приподнимая безобразное веко. Под веком глаза не было.
Во взгляде мальчика читался испуг. Старуха, похрипывая, тихонько рассмеялась.
— Сны это всего лишь сны, — быстро проговорил мальчик.
— Порой это так, а порой и нет, сны не всегда лишь только сны, иногда это предвестники будущего, иногда отголоски прошлого, иногда это наш мир, иногда чужой, а порой это лишь только замочная скважина, щель, сквозь которую, можно увидеть крошечный, заветный огонёк в дремучем лесу. — Она ухмыльнулась. — Я так долго смотрела в темноту этого леса, что мой глаз ослеп, и тогда я вырвала его. С тех пор мне дано видеть сокрытое, стоит только прикрыть зрячий.
— Что лесу от меня нужно?
— Ему ничего, это скорее тебе что-то нужно в лесу. Позволь спросить, слышал ли ты легенду об огненном цвете, цветке папоротника, что цветёт лишь один раз в году, в ночь на Ивана Купало? Ровно в полночь расцветает папоротник и цветок его горяч как раскалённый уголь. Тот, кто его сорвёт, сможет многое: понимать язык животных, принимать любое обличье, видеть скрытые клады и даже возвращать людей с того света. — Поднялся сильный ветер, ветви зашумели, а облака заволокли небо, голос старухи изменился. — Но знай, лес в купальскую ночь полнится бесами, призраками и прочей нечистью и тем злее и неистовее они будут, чем ближе ты к цветку. Нечисть станет шуметь, сбивать тебя с пути, звать голосами близких, окликать. И если ты отзовёшься или повернёшься к призраку, то считай пропал. Злой дух сорвёт твою голову, точно папоротниковую почку и посадит её в землю, заместо цветка и тогда распустишься ты вишнёвым и алым окропляя землю и перистые листья папоротника. — Старуха рассмеялась, а затем всё стихло так же внезапно, как и началось. — Папоротниковая почка поднимется над зарослями и будет плыть по воздуху, — продолжала она, уже тихо, скребущим шёпотом, — ходя из стороны в сторону, то появляясь, то исчезая. Это бесы наводят чары пытаясь сокрыть цветок. Ровно в полночь, он расцветёт, вытянется и из его бутона выпрыгнет в воздух мерцающий уголёк, в нём то и будет вся магия и все чары. Нести его нужно в открытых ладонях пока не выйдешь из леса, и тогда заветное желание сбудется, — Старуха причмокнула, — но помни, если решишь всё-таки отправиться в лес, отринь все страхи, иди один и не бери с собой света, иначе лес сожрёт тебя, поглотит, как и всех прочих храбрецов. Довольствуйся лишь светом звёзд и луны и молись, чтобы и этот небесный свет был не столь ярок, ибо именно на границе, на соприкосновении рождаются и существуют те, кого бы ты никогда не хотел увидеть. Когда отправишься в лес знай, чаща полнится страстей и пропадает в ней тот, кто увлечённый ими заходит слишком глубоко в лес, в ночном лесу всё не то, чем кажется. Помни об этом.
За сиренью послышался голос бабушки: — Гриша! — Мальчик обернулся.
— Вот ты где, — заходя за баню проговорила она, — c кем это ты тут разговариваешь?
— Ни с кем, — Гриша взглянул на обвитый виноградом забор, но старуха уже куда-то пропала.
Настасья Петровна обеспокоено посмотрела на мальчика и сказала, — пойдём в дом, обедать пора.
4.
Солнце клонилось к закату, а это значило, что ночь уже не за горами и сегодня мальчику снова приснится лес и огонь в нём, и тёмный силуэт, так напоминающий каждым движением, родного брата, но во сне, как и в ночном лесу, порой оказывается, что всё не то, чем казалось прежде.
Выйдя на крыльцо, он увидел, что за оградой всё так же неизменно и незыблемо возвышался лес, калитка скрипнула, и Гриша снова заглянул вглубь чащи, и там, между холодных, каменных стволов, выплывающих из тьмы, он увидел горящий самолёт, покорёженный, врытый в землю, а над ним чернело облако дыма, огибая рыжее пламя. Рядом с самолётом, на фоне пожарища подрагивала фигура, она вновь поманила Гришу рукой, и мальчик шагнул за калитку, оставляя пустой дом позади.