Тёмный силуэт, находился на самой границе видимости, мрачный и недвижимый, он стоял в немом ожидании, и Гриша словно чувствуя, видя перед собой лицо Саши шёл на свет огня в глубине леса, влекомый загадочным человеком, скрывающимся в тени. Он шёл, нет, плыл сквозь темноту, словно бы тянулся рукой к тёплому свету, и мрак обволакивал мальчика, сгущаясь над ним.
Продвигаясь всё дальше, всё глубже в лес из сна, деревья всё теснее смыкались по сторонам, спирая дыхание, а в зарослях слышались беспокойные шорохи, сжимающие сердце когтистой хваткой. Казалось, каждый шаг ровнялся сотне, так быстро приближалось пламя, всё чётче вырисовались грубые контуры железной громадины с погнутыми крыльями и вот мальчик уже стоял перед разбитым самолётом, в горле был ком, а щёку обжигало жаром, рдеющим над обломками костра. Добрыми, но печальными глазами смотрел свысока на Гришу его брат, и что-то в груди кольнуло.
Гриша просит его поскорее возвращаться, но Саша отрицательно крутит головой отворачиваясь от поблёскивающих в свете костра серо-голубых глаз младшего брата, смотрящего на него с наивной, детской простотой, трогающей до глубины души.
— Ты потерялся, где ты сейчас? — спросил Гриша.
Но Саша ничего не ответил, лишь вымучено улыбнулся, снова взглянув на брата.
— Неужели нет способа вернуть тебя?
Саша тяжело вздохнул и отвернувшись, медленно поплыл куда-то в темноту. Самолёт исчез, растворяясь во мраке и мальчик последовал за старшим братом проходя сквозь угасающее пламя костра, а там впереди теперь светил новый огонь, точнее было бы сказать, что это и был тот свет, который всегда видел мальчик, сейчас, глядя на него казалось, что пламя костра, пляшущего над обломками самолёта, светило не больше, чем та слепая, прикроватная лампа в доме. И вот когда они наконец приблизились к истинному источнику света, который мёдом стелился по небольшой прогалине, заросшей папоротником, Гриша увидел огненный цветок, поднимающийся над треугольными, перистыми листьями, пульсируя, он источал свет, в котором словно туманные видения возникали образы и вспоминания мальчика.
В них он видел сидящих за столом маму и папу, брата и дедушку, который умер много лет назад, родной город, друзей зовущих гулять в тёплый, летний день, одноклассников, дурачащихся на уроках, и ту девочку, которая ему нравилась. Видения эти проносились перед глазами и угасали, растворяясь в темноте леса.
— Это то, что поможет тебя вернуть? — спросил Гриша, обращаясь к Саше, стоявшего где-то за спиной.
И опять мальчик услышал в ответ только тишину и ветер, гуляющий над головой между крон. Гриша обернулся, но рядом уже не было ни брата, ни калитки, ни дома c его светлым крыльцом, только лишь кромешная тьма. Мальчик поспешил сорвать цветок, но тот угас, рассыпаясь в руках точно усохший бутон, поляна, мгновение назад залитая светом, померкла и теперь вокруг стояли лишь мрачные столбы холодных деревьев.
5.
Промозглое, серое утро разбудило Гришу, мальчик был бос и в одной пижаме, на ноги налипла мокрая трава и в таком виде он поспешил в дом, нужно было как можно скорее лечь в кровать, чтобы его не увидела бабушка, она всегда просыпалась с первыми петухами чуть только начинало светать.
Гриша вбежал в дом, тихо прокрался через мостовую и кухню, и юркнув под одеяло затаил дыхание, притворяясь спящим. Надо сказать вовремя, потому что буквально через мгновение проснулась Настасья Петровна. Гриша слышал, как бабушка встала с кровати, оделась и зайдя в комнату на мгновение замерла, немного постояв над душой, она накрыла ноги мальчика одеялом, а затем по обыкновению ушла греметь на кухню посудой.
Так он и пролежал не смыкая глаз, отвернувшись к стене и рассматривая облезлую штукатурку, пока через несколько часов его не пришла будить бабушка к завтраку.
Днём же, после обеда, Настасья Петровна, снова ушла к подруге, возле дома которой росла пышная сирень, там, на криво сколоченной лавочке, две старухи любили сидеть и болтать о всяком, когда, не сидели и не болтали у дома Настасьи Петровны под калиной. А беседу вели они вот о чём.
— Ох Тамар, час от часу не легче.
— А что на это раз случилось-то?
— Сегодня утром зашла в комнату к внуку, а у него представляешь, ноги грязные, все в траве какой-то, точно он босым ходил куда, я у него спросила за завтраком, на кой ляд говорю и куда ходил, а он говорит не знаю, сказал всю ночь спал, и что ему лес какой-то снился, вот я и думаю, может он того, лунатит, как Димка, Катин сын, — сказав это Настасья Петровна зачем-то перекрестилась.