— Хочу, чтоб меня любила Басанти, — сказал Виру про себя и повторил вслух: — Хочу, чтоб меня любила Басанти — самая лучшая девушка на свете.
Басанти стояла рядом и прекрасно слышала это, но даже не обернулась. Она тоже что-то шептала своей сверкающей звездочке, и Виру отдал бы все, чтобы расслышать, что именно. Но нет, девушка умела хранить свои секреты, и Виру пришлось смириться с этим и молиться о лучших временах.
Глава двадцать вторая
Не успели жители деревни отоспаться после фейерверка, как громкоголосые трубы объявили им о том, что праздник Холи начался. Старое и ненужное сгорело в пламени костра. Дорога Богу-Солнцу свободна. Благосклонный и щедрый, он устремит свой взор на землю — и она родит богатый, обильный урожай. Милость его прольется на людей красным ливнем — именно красным, ибо это цвет плодородия.
К полудню деревенская площадь уже кипела радостной суетой. Пока рамгарцы спали, на ней, как из земли, выросли два чертовых колеса: поменьше — для детей и побольше — для их родителей. В плетеных корзинах сейчас сидело столько народу, что хозяин-мансурец старался смотреть в сторону и гнать от себя мысли о том, к чему может привести его проклятая жадность. Мальчишки, оказавшись на самом верху, похвалялись друг перед другом храбростью, пытаясь подпрыгнуть повыше, чтоб увидеть крайний дом деревни. Взрослые, вцепившиеся в корзину, забавлялись тем, что кричали сверху ожидавшим их родственникам, что никогда в жизни не получали такого удовольствия, как сейчас.
Рядом вертелась карусель с повисшими на ней девчонками, визжавшими изо всех сил, — больше по обычаю, чем из опасения свалиться.
У колодца уселась старуха из касты свинопасов. Последняя свинья, принадлежавшая их роду, околела еще у ее деда, и всю свою жизнь, когда не было сезонной работы в поле, женщина попрошайничала, бродя по окрестным деревням. Но сейчас она надела черное сари и с важностью предсказывала всем желающим судьбу. Будущее в ее устах выглядело так радужно, что знавшие ее много лет рамгарцы не смогли устоять и даже выстроились к ней в очередь за щедрыми обещаниями женихов, сыновей, падежа овец у врага-соседа и прочего — кому чего надо. Распрощавшись с очередным любителем гадания, старуха бросала взгляд на вырастающую возле нее на земле горку пайс — она брала недорого — и, словно вдохновляясь этим зрелищем, с жаром принималась за счастье следующего.
Рядом с нею маслобойщик и его жена торговали горячими жареными пирожками, к которым жители деревни, казалось, испытывали особую слабость. Они работали слаженно: жена готовила из замешанного со специями теста маленькие пирожки, а муж жарил их на огромной чугунной сковороде, укрепленной над углями.
На углу площади устанавливали высокие шесты и натягивали на них белое плотное полотнище — приехала кинопередвижка, и вечером рамгарцев ожидал новый фильм, где, по слухам из близких к киномеханику источников, они увидят самого Раджа Капура.
Музыканты сидели теперь не на помосте в центре площади, как накануне, а под тенистыми ветвями баньяна, чтобы не мешать основному действию, которое обещало вот-вот начаться. Оно должно было заключаться не только в танцах девушек и юношей деревни, но и в веселом старинном обряде — обливании друг друга подкрашенной водой, что означало пожелание богатства, достатка и многочисленного потомства. Традиционно вода должна была быть красной, но молодежь никак не могла довольствоваться этим, и на помост приносили чаны с желтой, синей, зеленой водой. Там же возвышались горки красящего порошка, которым тоже принято обсыпать всех вокруг в этот чудесный день: оранжевого — из перетертого в пудру сандалового дерева, коричневого — из молотых сушеных трав, белого — из рисовой муки, синего — из индиго, и конечно, красного порошка и особой пурпурной охры. Никаких химических красок, только то, что дарит любителям этой суматошной затеи природа Индии, такая щедрая ко всем почитателям традиций.
Те, кто постарше, предусмотрительно пришли в старой заношенной одежде, которую не жалко будет подставить под разноцветные струи, ну а молодым совсем не хотелось проявлять такую предусмотрительность, и они вырядились в самое лучшее — как же, ведь они будут танцевать!