Вера, вся пунцовая, опустила глаза, сложив руки в замок на коленях.
- Нехорошо это, - прошептала она. Совесть разъедала ее, она не могла молчать.
- Расслабься.
К ним подошел официант. Вера боялась взглянуть ему в глаза, а когда сделала это, то с ужасом отвела взор к окну: глаза у молодого человека были красные, будто туда брызнули лимонную кислоту.
- Нам вина.
- Матвей! - Вспыхнула Вера. - Какое вино? Ты что! Я не пью!
- Научишься.
- Матвей! Ты и сам бы отучался от этой вредной привычки. К твоему сведению, это...
- К твоему сведению, - парировал Матвей раздраженно, - ты мне не мамаша. Так, Шардоне.
- Сию минуту. - Официант откланялся.
Вера все качала головой, окончательно забыв про то, что ей теперь семнадцать. Чувствовала она себя сорокалетней женщиной, редко испытывающей тягу к развлечениям подобного рода.
- Все это неправильно, Матвей!
- Будешь и дальше тут бубнить, я вытолкну тебя отсюда.
- Матвей, - она цокнула языком, - ну что за грубости...
- Да ты сама напрашиваешься. Расслабься и все. Кто-то сейчас сладко храпит в купе, которое, между прочим, и наше тоже. Перестань зудеть, либо уходи.
Вера замолчала. Мысль о возвращении не прельщала ее. Хотя она по-прежнему противилась затее Матвея.
Но потом она услышала внутри себя голос. Он будто не принадлежал ей и шел из самых недр ее существования: «Так бы отпиралась прежняя Вера. Ты же от нее отреклась. Так почему же сейчас сама ее воскрешаешь?».
Вера ощутила какой-то необъяснимый толчок в груди, а затем горячую дрожь во всем теле. В горле у нее заклокотало, и это ощущение, ей не знакомое, было таким острым и сильным, что она не могла не отреагировать.
- А теперь ты улыбаешься, - произнес Матвей задумчиво, как будто просто озвучил свои мысли, обращенные к самому себе, - что это за пугающие перемены настроения?
- Я улыбаюсь? - Ужаснулась Вера и, для убедительности, коснулась пальцами губ.
Матвей засмеялся.
- Ты чудная.
Принесли вино и бокалы. Вера, отбросив сковывающее чувство вины, теперь уже сидела прямо, положив руки на стол, и наблюдала за тем, как официант наполняет красивые пузатые бокалы красной ароматной жидкостью.
- Позову, если что, - бросил Матвей, жестом руки отсылая официанта прочь. Тот не помедлил, а Вера успела заметить в его глазах вспышку гнева - секундную, но такую яркую, ослепляющую. Ей стало опять не по себе.
- Он ненавидит нас, - подавшись вперед, прошептала Вера.
- Он ненавидит меня, - холодно поправил ее Матвей, поднося бокал к губам. - Пей.
Вера не возразила, но бокал взяла неуверенно. Долго разглядывая жидкость, она сначала поднесла ее к носу, вдохнула бродящий запах и закашлялась.
- Господи, - цокнул Матвей, закатив глаза.
- Просто я никогда в жизни не пила! - Встрепенулась Вера.
- А у тебя жизнь-то не особо долгая была, - усмехнулся Матвей, осушив свой сосуд. - Выпивай.
И Вера, не колеблясь более, выпила. Вино было горьким, обжигало горло и весь пищевод. Для Веры это были новые ощущения, которые она приняла уже без ужаса, а скорее с детской радостью, когда страшно, но хочется хихикать.
- И как? - Матвей улыбался, на правой щеке его углубилась ямочка.
Вера закивала: говорить она не могла.
- Оно и ясно, - он щелкнул пальцами, но когда ожидаемого им результата не последовало, он окликнул официанта. Тот явился уже с естественным выражением лица, без тени фальшивой вежливости - удрученным, сердитым. - Подлей вина.
На челюстях официанта заиграли желваки.
После того, как бедняга исполнил прихоть Матвея, он снова отослал его, но уже без высокомерной надменности, а даже с сочувствующей улыбкой, скользнувшей на его лице - Вера заметила.
- Зачем ты так с ним? - Тихо спросила Вера. - Если ты по статусу выше него, это не дает тебе права так издеваться над ним.
Матвей молча смотрел в окно - кажется, светало.
- Пей, - буркнул юноша, не отрывая глаз от окна.
И Вера, полностью отринув ум, выпила.
Следующего вызова официанта не было. Тогда Вера с облегчением убедилась, что сердце у него все-таки есть.
Они пили, и Вера, кажется, пила дальше больше, чем Матвей. Кровь ее закипела, щеки заалели, а настроение поразительно изменилось: она даже смотрела на все вокруг так, словно видела это впервые и считала даже скатерть на столе чем-то необычным и прекрасным. В ней проснулась энергия, доселе в ней не пробуждавшаяся, которая толкала ее к неопределенным действиям, к жизни - новой, полной волнующих событий и приключений.
Вера была пьяна.
В ней пробудилась так же и смелость, благодаря которой она смогла внимательнее приглядеться к Матвею.
Хоть глаза ее уже застлала легкая дымка, она все еще могла видеть его густые каштановые волосы, высокий лоб, острые скулы и подбородок, и глаза самого обычного карего цвета. Не было в нем ничего примечательного, что могло зацепить, врезаться в память. И все же он излучал такую мощную энергию одним лишь пристальным взглядом.