Рождество пахло мандаринами и поджаренным беконом на завтрак. Льдистым морозным утром они шли в церковь и пели «Внемлите ангелов пенью» — любимый гимн Дженни. А потом, после службы, останавливались возле церкви поговорить с соседями и скорее бежали домой, чтобы проверить, не подгорела ли индейка, и зажечь во всех комнатах огни.
А потом, когда все было готово, папа говорил: «На старт, внимание, марш!» — и они бросались распечатывать подарки, горой лежавшие под елкой.
В этом году перед Дженни встала неожиданная проблема — как упаковать Наташин подарок. В конце концов она сделала из оберточной бумаги что-то вроде грелки для чайника и надела ее на театр сверху, а потом отнесла его вниз и поставила на кофейный столик, чтобы никто ненароком на него не наступил.
В восторге от собственных подарков, она на какое-то время забыла о театре. Дженни получила новую фару для велосипеда, вязаный свитер с розовыми и голубыми узорами и лаковые туфельки, которые давно хотела. Книгу от Наташи. Фарфоровую чашечку с собственным именем, выписанным золотыми буквами, от крестной. А от бабушки… большую квадратную коробку, обернутую в красно-белую полосатую бумагу. Сидя на полу среди разорванных оберток, лент и поздравительных открыток, Дженни распечатала подарок. Бумага упала на пол, явив взорам большую белую коробку. Снова оберточная бумага, а под ней… В коробке были коньки.
Прекрасные, новенькие, белоснежные ботинки, сверкающие стальные лезвия. Точно ей по размеру. Дженни уставилась на них со смесью обожания — коньки были такие красивые! — и раздражения — все равно она не знала, что с ними делать.
— О, бабушка!
Бабушка смотрела на нее. Дженни поднялась с пола и подошла ее обнять.
— Они такие… они просто чудесные!
Взгляды их встретились. Бабушкины глаза были, конечно, старые, но все равно зоркие. От них ничего нельзя было скрыть. Бабушка сказала:
— Никто не смог бы кататься в ботинках не по размеру. Я купила их вчера, потому что не могла больше смотреть, как ты пропускаешь все веселье.
— Мы сегодня же вечером пойдем на каток, — твердо заявила Наташа. — Ты обязательно должна попробовать еще раз.
— Да, — слабым голосом ответила Дженни. И в этот момент вспомнила о театре — единственном подарке, который до сих пор стоял нераспечатанный. — Но ты еще не посмотрела мой подарок тебе.
Взрослые присели на диван в приятном предвкушении. Всем, признаться, не терпелось посмотреть, что же такое Дженни по секрету мастерила у себя в комнате уже несколько недель.
Дженни наклонилась и воткнула вилку в розетку.
— Наташа, как только я нажму выключатель, сразу же снимай бумагу. Иначе она может загореться.
— Надо же, — с удивлением заметила бабушка. — У тебя там что, вулкан?
— Давай! — сказала Дженни и нажала на кнопку.
Наташа сняла колпак из оберточной бумаги, и театр предстал перед ними во всей красе. Лучи света дрожали на блестках, отражались в зеркальной глади озера, переливались на шелковых юбочках миниатюрных балерин.
Довольно впечатляющий промежуток времени в комнате стояла гробовая тишина. Потом Наташа сказала: «Глазам своим не верю», — и все разразились бурными восторгами.
— О дорогая! До чего же здорово! Какая красота…
— Никогда не видела ничего прекраснее…
— Так вот для чего тебе понадобилась коробка из-под вина…
Все повскакали с мест, желая рассмотреть театр поближе, а потом отступили назад, чтобы как следует им полюбоваться. Мама, папа и бабушка осыпали Дженни комплиментами. Что касается Наташи, она практически лишилась дара речи. Наконец она обернулась к сестре и крепко ее обняла.
— Я буду хранить его всегда… Всю свою жизнь!
— Ну, это же не настоящий балет. Не Тщетная предосторожность или что-то в этом роде.
— Так мне нравится даже больше. Мой собственный зимний балет. Я его обожаю! Огромное спасибо тебе, Дженни, сестричка.
К четырем часам с рождественским обедом было покончено. Они вымыли посуду и убрали со стола. Рождество прошло — теперь до него надо было ждать целый год. Хлопушки выстрелили, от орехов осталась одна скорлупа. Родители и бабушка Дженни сидели в гостиной и пили кофе перед традиционной вечерней прогулкой. Наташа убежала на каток, перекинув через плечо коньки.
— Пошли, Дженни! Я уже готова, — позвала она сестру, стоя у подножия лестницы.
— Я сейчас.