— Восхитительно! — поблагодарила Эдвина. — Мы оба будем им наслаждаться.
Потом Джеймс откупорил бутылку шампанского, все подняли бокалы и он сказал небольшой тост, после чего все расселись в удобные кресла у камина и принялись беседовать в непринужденной дружеской манере, свойственной зрелым людям, давно знакомым друг с другом. Бокалы их опустели, и Джеймс их заново наполнил. Генри украдкой бросил взгляд на часы. Было десять минут восьмого. Он откашлялся.
— Джеймс, я хотел спросить, мы что — единственные гости у вас сегодня вечером?
Джеймс взглянул на жену.
Она сказала:
— Нет, но мы не будем ужинать здесь. Только выпьем немного.
— А где же мы будем ужинать?
— В другом месте.
— Ясно, — сказал Генри, хотя, конечно, ничего не было ясно.
— Но куда мы идем? — поинтересовалась Эдвина.
— Подожди — увидишь.
Загадочно и одновременно волнующе. Может, их поведут в новый дорогой французский ресторан, недавно открывшийся в Релкирке? Перспектива показалась Эдвине приятной — она еще ни разу там не была. От радостного предчувствия ее настроение сразу же начало подниматься.
В пятнадцать минут девятого Джеймс отставил свой бокал.
— Пора ехать. — Все поднялись на ноги, надели плащи и вышли в сырую темень. — Эдвина, ты поедешь со мной, а Генри повезет Розмари. Я буду показывать дорогу.
Они отправились в путь. Джеймс рассказывал ей о том, как здорово Генри играл в гольф в последние дни. Она сидела, зарывшись подбородком в ворот плаща, и смотрела, как в свете фар разворачивается перед ними полотно дороги.
— Все дело было в длинном ударе. Он у него значительно улучшился после того урока с профессионалом.
Они доехали до деревни, и Эдвина ждала, что Джеймс свернет направо, на улицу, ведущую к французскому ресторану. Но он этого не сделал, и она ощутила укол разочарования.
— Живительно, как часто игрок не может понять, что он делает не так, — продолжал Джеймс. — Объективный взгляд со стороны в таких случаях творит чудеса.
— Мы, по-моему, возвращаемся в Хилл-хаус, — заметила она.
— Эдвина, Хилл-хаус не единственное здание в этой части города.
Она замолчала, глядя в окно и пытаясь угадать, куда ее везут. Машина свернула за угол, и Эдвина увидела огни. Они полыхали у нее над головой, где-то на вершине холма, в полной темноте, яркие словно залп фейерверка. Но что же это? Слушая Джеймса, она перестала следить за дорогой. Огни становились крупнее, ярче. Они миновали перекресток между двух коттеджей — знакомое место, — и она поняла, что это сияют окна Хилл-хауса и Джеймс везет ее домой.
В дом, который они оставили темным и пустым. Сейчас все его окна ярко светились, приветствуя хозяев и гостей.
— Джеймс, что происходит?
Но Джеймс не отвечал. Он проехал через ворота и устремился вверх по холму. Деревья перед ними расступились, и за ними открылась лужайка, залитая электрическим светом. Парадные двери были распахнуты настежь, и из них выскочили собаки, встретив их радостным лаем. На пороге стояли двое, мужчина и женщина. Сначала Эдвина подумала, что ошиблась, но это действительно были они — Присцилла и Боб.
Не дожидаясь, пока машина совсем остановится, она выскочила на лужайку, даже не обратив внимания на своих любимых собак, и бросилась под дождем к крыльцу, не заботясь о прическе и атласных туфельках на высоких каблуках.
— Привет, мамочка!
— О, Присцилла! Дорогая! — Они сжимали друг друга в объятиях. — Но что вы тут делаете? Как вы тут оказались?
— Приехали на вашу годовщину свадьбы, — ответил зять. Он улыбался во весь рот. Она крепко обняла и его тоже, а потом снова повернулась к Присцилле.
— А как же дети? Куда вы дели детей?
— Оставили с соседкой. Подготовка проходила в строгой секретности. — Тут подъехала вторая машина, и из нее выскочил Генри, на несколько секунд лишившийся речи от потрясения. — Привет, папочка! Сюрприз! Сюрприз!
— Что тут происходит? — только и смог вымолвить он.
Присцилла взяла отца за руку.
— Пойдемте-ка домой, и вы сами все увидите.
Изумленные, они последовали за ней. Когда они оказались посреди холла, сверху раздался голос: «С годовщиной, дорогие наши папочка и мамуля!» Они подняли голову и увидели Тессу, которая летела вниз по лестнице, и длинные светлые волосы развевались у нее за спиной. Одним прыжком преодолев три последние ступеньки, как делала это с детства, она бросилась на шею Генри, и он закружил дочь так, что ноги ее подлетали над полом.