Приглашение на свадьбу было отправлено и солдату Михаилу Саенко. К сожалению, он не смог прибыть, но отправил турчаночке телеграмму:
«Покорнейше прошу передать мое сердечное поздравление новобрачным. Желаю им счастья и благополучия. Общество дорогого полка благодарю за приглашение и поздравляю с семейным, радостным праздником. – Запасный рядовой Кексгольмского полка Михаил Дмитриевич Саенко».
Сразу после свадьбы корнет Шлеммер увез молодую супругу в свое имение Дубно в Орловской губернии. Однако Мария регулярно гостила у своих дорогих «родителей».
Став вполне состоятельной помещицей, Мария Константиновна щедро жертвовала деньги лазарету Кексгольмского полка, куда поступали раненые солдаты.
Шлеммеры переехали в Москву. К тому моменту в семье было двое детей – Павел и Георгий.
Через два года началась Первая мировая война, и в августе Кексгольмский полк должен был выступить в поход. Мария Константиновна, которой уже было 40 лет, просто не могла оставаться в стороне от событий, сотрясающих ее любимую страну, ее полк-семью.
Мария Шлеммер стала сестрой милосердия и самоотверженно выхаживала раненых. В лазарете им. Великого князя Николая Николаевича Марию Константиновну прозвали «Нет ли кексгольмцев?»: такой вопрос она неизменно и с огромным волнением задавала при поступлении в лазарет новой партии солдат. Мария лечила всех, не боялась ни язв, ни ран, ни разрывающего душу кашля, что привело к тяжким последствиям – женщина заразилась туберкулезом. Пройдя сложное лечение, ослабленная, исхудавшая сестра милосердия снова заступила на пост.
Октябрьскую революцию Мария встретила во Владикавказе. Треволнения и страдания привели к обострению болезни. Женщину отправили в туберкулезный санаторий в Сочи, где в июне 1918 года она узнала страшную новость – погиб ее старший сын Павел, вступивший с началом Гражданской войны в Добровольческую армию.
В 1920 году Мария отправилась в Новороссийск, где находился ее муж, офицер армии Врангеля. Оттуда они переправились в Ялту, где Мария лечилась от туберкулеза, а Александр от тифа. Увы, победить болезнь Марии Константиновне не удалось, она умерла 20 августа 1920 года в возрасте 46 лет, а через два месяца в Севастополе большевики расстреляли ее 54-летнего мужа.
После революции в живых остался лишь младший сын, офицер Кексгольмского полка Георгий. Ему удалось эвакуироваться. Он жил в Германии и скончался в 1977 году, не оставив потомства.
Так сложилась жизнь женщины, которую спас от смерти простой русский солдат. Она отплатила за добро, став сестрой милосердия, вытащив с того света множество безымянных бойцов, которые защищали нашу Родину.
Неплодная невеста
«Обрюхатить бы поскорее невесту», – вздохнула царица-инокиня Марфа, поглядывая на сына. Молодой царь усмехнулся: «Не тревожься, государыня, обрюхачу».
Они шли по сводчатым коридорам Московского кремля к Грановитой палате, где и должен был состояться смотр невест.
Барышни уже давно ожидали царя и сильно волновались. Десять прелестниц из разных сторон земли русской. Девять прошли жесткий отбор, включая унизительную проверку на плодовитость, осуществляли которую придворные врачи вместе с толстобрюхими, алчущими приятных зрелищ боярами.
Десятая претендентка, Татьяна, в отборе не участвовала. Ее заранее привезла на последний этап смотра мать государя, та самая инокиня Марфа. Послушный сынок должен был ткнуть пальцем именно в невысокую, востроносую Татьяну, а остальные барышни служили не более чем ширмой…
Но вот царь прошел вдоль ряда испуганных претенденток и указал на обворожительную, высокую и статную очаровательную девушку с длинной толстой косой. «Она!» – сказал государь.
Инокиня Марфа за его спиной издала звук, похожий на кряканье утки. Востроносая Татьяна, побледнев, едва не лишилась чувств.
Мария Хлопова родилась в семье коломенского боярина Ивана Хлопова. Детство провела в родительской усадьбе в Коломне. Грамоте девочку не обучали, изначально готовили к замужеству.