— Сколько? — спокойно произношу.
Адамс облизнулся, после чего все же ответил:
— Пять… — было начал он, но я перебил:
— Только потому, что мы знакомы — пятнадцать, — качаю головой.
— Сколько?! — выпучил глаза он.
— Убийства полицейских могут расследоваться Макс-таком, — спокойно произношу. — Если бы ко мне обратился кто-то другой, то меньше чем за тридцатку я бы не согласился. Сам понимаешь, трогать вашего брата себе дороже.
Продажный коп с неохотой кивнул, после чего перевел мне всю сумму сразу.
— Дело должно решиться в ближайшие пару дней, — с этими словами отключившись.
Продажные полицейские ничем не лучше крыс. Они дают клятву защищать людей этого города, а по итогу у них под носом существует целый черный рынок, где торгуют буквально всем, начиная от нелегальных брейнданса с участием детей, заканчивая военным хромом и наркотиками. Рынок Кабуки та еще кровавая помойка, но пока она приносит эдди, никто и не подумает разобраться с этим местом. Продажные полицейские, бандиты, продажные политики, всем это выгодно.
Вот только стоит среди этой стаи крыс появиться хоть одному порядочному человеку, как они пожирают его, поскольку он мешает им делать эдди. Отчасти именно из-за таких как Билл Адамс и его приятель Ковальски копов и ненавидят. Продажные шкуры, которые за пару эдди удавят кого угодно.
— Ты вправду убьешь эту полицейскую? — появляется рядом со мной Леди.
Похоже в этот раз она решила проследить за мной, чтобы я точно добрался до клиники.
— Почему нет? — пожимаю плечами. — Она уже и так обречена. Я все сделаю быстро, она даже не успеет испугаться.
— Уговори ее уволиться, — просит Леди. — Ты умеешь убеждать людей, придумай что-нибудь Рихтер!
Посмотрев на Леди, я устало произнес:
— Ты думаешь с этой Мартинес не говорили? Да я уверен, что ей уже неоднократно намекали, чтобы она успокоилась, но девушка оказалась достаточно упертой. Что такого я ей могу предложить, чтобы взрослый и самодостаточный человек отказался от дела, ради которого даже готов умереть? — с вопросом смотрю на Леди.
— Не знаю, но в Найт-Сити столько отбросов, что спасение даже одного порядочного человека стоит риска, — с мольбой во взгляде посмотрела она на меня.
— Ладно, — неохотно соглашаюсь, — но, если меня подстрелят, то это будет твоя вина!
В ответ Леди ярко улыбнулась, отчего мне оставалось лишь тихо вздохнуть про себя. Легко сказать — переубеди, вот только это не так легко сделать. Если человек идейный, который не боится словить даже пулю, то нельзя просто взять и прийти к нему с предложением, а почему бы тебе не съебаться из города? Это так не работает. Впрочем, в этот момент на моем лице появилась улыбка, это может быть забавно.
— Рихтер, мне не нравится твоя улыбка, — нахмурилась Леди.
— С чего бы это? — мягко уточняю. — Я придумал, как поступлю с этой полицейской, причем не убивая ее, разве ты не рада? — приподнимаю я бровь.
— Рада, но… — нахмурилась она, не зная, что ответить.
Чем больше я думал обо всем этом, тем больше мне нравилась пришедшая на ум идея. Что же такого я придумал? Секрет. Но это может быть забавно. Не каждый день мне приходится убеждать людей, что все их жизненные принципы, ради которых они готовы умереть, не стоят ничего. В любом случае быть честным копом в Найт-Сити, звучит как какая-то шутка.
— Дайджобу, да ё, — подмигиваю ей.
— Рихтер… — состроила она жалобную мордочку, но я демонстративно заткнул ухо:
— Ничего не слышу! — повысив голос. — Ты попросила, я сделаю, детали тебя не должны волновать!
— Ты ведешь себя как ребенок… — вздохнула она. — Хотя бы намекни, что ты задумал.
— Нет! — категорически отказываюсь. — Ты сама все увидишь, если повезет, то меня даже не подстрелят. Одна девушка сегодня мне сказала, что я должен следовать интуиции, и я собираюсь этим советом воспользоваться!
— Кто сказал тебе подобную глупость?! — аж поперхнулась Леди. — Лучше слушай меня, чем какую-то там интуицию…
Посмотрев на Леди, я лишь ей улыбнулся.
— Я могу дать подсказку, — смилостивился я, — если ты позволишь уткнуться в твои сиськи лицом. Если уж я и так ее не вынимаю из рта, то почему бы и не поводить по ним лицом?
Леди открыла рот, уставившись на меня, после чего исчезла:
— Дурак! — вспыхнув напоследок красным.