Неразборчивое бормотание было ответом той, кого предстояло вывести из режима отдыха. Артега чуть склонил голову, с легким любопытством смотря на Джен. Она, как и почти все люди, не контролировала свои циклы сна и бодрствования. Открыть глаза и привести свой разум в штатное состояние было ей не под силу — на это требовалось время и, как правило, чашка кофе. Тем не менее, сперва нужно положить начало выведению из бессознательного состояния.
— Дженис, ты дала мне установку использовать любые методы. — Кибернетика глаз уловила легкое движение под тканью. Она услышала, но не смогла побороть дрему. — У тебя ровно шестьдесят секунд. Отсчет пошел.
Точный системный таймер отмерял время до начала экзекуции, а иного не предвидится, ведь девушка не хотела слушать голос разума. Недовольное бормотание усилилось на миг, следом затихнув — ответ отрицательный.
— Время вышло. Ледяная вода устроит?
— …Тега… дай поспать… — Если бы не слуховые аугментации, юноша не смог бы услышать этот несущественный шепот.
— Ты противоречишь сама себе. — Обычно, людская глупость отрицательно оценивалась аналитическими протоколами, но Артега никогда не мог так думать о Дженис. А дело было в том, что кажущиеся глупыми действия, зачастую оборачивались хитрым планом по получению преференций. В особенности вкусняшек.
— Один человек… не может войти в одну реку дважды…
— Ты так изменилась за одну ночь? Маловероятно.
Аргументация посредством цитаты древнего философа была довольно изобретательна, но не убедительна. Приблизившись к кокону, в котором спала ленивая гусеница, Артега чуть оттянул край с нижней стороны и нащупал стопы. Его холодная ладонь мгновенно принялась щекотать теплую кожу, вызывая конвульсии и сдавленный писк. Однако, противник не желал сдаваться и упрямо сжимался комочком в своем бастионе уюта. Осаждающая сторона отдала должное силе воли девушки, ведь терпеть подобное было сложно с несовершенной нервной системой человеческого тела.
— Точно не желаешь проснуться? — Мнение и желания людей могут меняться буквально на глазах, потому следовало уточнить. Просто на всякий случай.
— Неть… — Ребячливый ответ от, казалось бы, взрослой девушки, развеял сомнения и дал зеленый свет еще более жестоким действиям.
Стальная хватка усиленных для боя аугментаций скрутила одеяло в ком, потянув на себя. Слабое сопротивление не было даже замечено и обитель тепла и спокойствия впустил сравнительно прохладный воздух, утратив свою идеальную форму. Злобное сопение было слышно чрезвычайно отчетливо, но не стало причиной остановки протокола пробуждения.
Артега неспешно волочил одеяло и вцепившееся в него тело. Аккуратное движение окончилось на полу, где девушка в пижаме всеми силами пыталась вновь укрыться, но ей безжалостно мешали. Ткань натягивалась, ведь за край тянули нечеловечески сильные руки, а большая часть была придавлена телом Дженис.
В безуспешной попытке найти свободный угол одеяла, девушка подслеповато щурилась, словно новорожденный котенок. Ее веки были тяжелее, чем вещество из которого состояли нейтронные звезды, а резь в глазах была нестерпима.
— Продолжишь сопротивляться? — С поистине нечеловеческой жестокостью, Тега лишал бедную Джен всякого выбора.
— …Сам меня неси… — Злобный хомячок надул щеки, чуть пофыркивая.
— Принято. — Задача была разбудить очень тяжелую на подъем девушку, и нет причин отказываться, если она сама пошла на уступки.
Подняв невесомое тельце, Артега направился к ванной, где можно было умыть засоню. Которая умудрилась уснуть в тот же миг, когда оказалась на ручках. Спрятав лицо в плече юноши, она, вероятно, уже видела сны.
— Не спать. — Легкий цепок за мягкое бедро вывел Дженис из дремы, но заставил ее начать возмущенно бодаться головой.
— Тега… ты пошляк… — Однако, в теле очень не выспавшейся девушки почти не было сил и итог ее стараний окончился тем, что она просто терлась макушкой о щеку юноши, словно кошка.
— Вынужденные меры. — Очевидно, обвинение являлось шутливым, ввиду понимания девушкой особенностей юноши.
Так, недовольно сопя, она пыталась сделать хоть что-то бесцеремонному тирану, но у нее не получилось вырваться из хватки.
Сидевший на подоконнике Винсент совершенно не удивился картине представшей перед ним, ведь кому, как не ему знать о сонной Дженис. Если его девочка недостаточно выспалась, то превращалась в капризного ребенка. Ей и самой позднее становиться неловко, но ничего изменить она не могла — специфика организма.