— Отдай, Малфой! Это не твое.
— А я и не спрашивал разрешения, — Драко фыркнул и, не увидев со стороны Поттера яростных порывов выхватить записку, быстро развернул ее. На желтой помятой бумаге пестрели мелкие по-девчачьи аккуратные буковки, написанные разноцветными чернилами, которые складывались в… Драко не сдержался и совсем неаристократично заржал, согнувшись пополам и выронив из пальцев признание “бравому” и “отважному” гриффиндорцу в любви. Кажется, такими эпитетами одарила Поттера Уизлетта?
— Поттер! Это самое трогательное признание в любви, что мне доводилось видеть! — Драко вытер выступившие от смеха слезы. — Особенно, — он поднял записку и зачитал: — “Я схожу с ума, представляя твои сильные мускулистые руки, обнимающие меня, о, мой герой!”, — Драко театрально всхлипнул и закатил глаза. Потом брезгливо, будто держа в руках что-то отвратительное, он убрал послание в карман и, достав белоснежный платок, тщательно вытер руки. — Вот это называется, Поттер, не везет, так не везет.
— Отдай, Малфой! — почему-то зачитанные Малфоем слова больше не казались такими романтичными и трогательными. Стало мучительно стыдно и за себя, и за Джинни. Гарри не мог позволить Малфою унести этот листок с собой, чтобы потом тот смеялся над ним, цитируя его содержание всему своему мерзкому факультету. Сжав кулаки от нахлынувшего гнева — настолько ярко предстала перед глазами эта картина, — Гарри ринулся к Малфою, схватил того за мантию и дернул на себя, сразу нарушая весь его напыщенный лоск.
— Эй, полегче, Потти! Или ты пытаешься мне доказать, что твои руки действительно сильные и мускулистые?! — Драко насмешливо улыбнулся и демонстративно прощупал бицепс ухватившей его за мантию руки. Поттер рыкнул, злясь еще больше. Драко немного занервничал — не хотелось драться сейчас — но все еще чувствовал себя уверенно. Поттер по-прежнему смотрел на него снизу вверх, яростно сверкая глазами. — Отпусти меня! Я отдам тебе этот хлам, все равно самые трогательные моменты я запомнил!
Гарри сделал шаг назад, по-прежнему сжимая в кулаке мантию Малфоя, и протянул свободную руку:
— Малфой, — сказал он и нахмурился, выжидающе уставившись на того тяжелым взглядом. Гарри никак не мог позволить хорьку уйти со злополучной запиской, поэтому он был полон решимости вернуть ее себе любой ценой.
Драко лениво вытащил записку из кармана, снова держа ее кончиками пальцев, и демонстративно помахал ею у Поттера перед носом. Гарри выхватил листок и разжал руку на мантии. Драко недовольно фыркнул, осматривая себя:
— Надеюсь, перед тем, как дотронуться до меня, ты мыл руки, — пробурчал он под нос, разглаживая палочкой помятую мантию. Презрительно оглядев Поттера, Драко поставил ногу на первую ступеньку, намереваясь уйти.
Гарри недовольно пробурчал себе под нос что-то. Его с ног до головы затопило чувство облегчения. Он поспешно запихал измятый листок в сумку, намереваясь сжечь его при первой же возможности. Вещественных доказательств у Малфоя больше не было, только его слова. “Мерлин, он и так столько чуши насочинял про меня, начиная с первого курса, кто теперь поверит, что это правда, без доказательств?”. Эта мысль воодушевила, и Гарри ответил значительно бодрее:
— Конечно, Хагрид научил меня не лезть к магическим животным, предварительно тщательно не вымыв руки.
Драко резко обернулся, услышав слова Гарри, и поблагодарил себя за умение сдерживаться. Криво ухмыльнувшись, он протянул:
— Хм-м… Тупоголовый полувеликан все-таки чему-то научил своего любимчика? И, кстати, напомни-ка мне, не ты ли только что ползал у меня в ногах, как дворовый книзл? — Драко смерил Поттера нечитаемым взглядом и стал подниматься вверх по лестнице.
Гарри сжал пальцы на ремне сумки. “Моль слизеринская. Был бы такт — не напоминал бы,” — и сам чуть не рассмеялся от нелепости последней мысли — такта между ними не было никогда.
— И тебе приятного дня, хорек! — крикнул он вдогонку и направился в противоположную сторону.
*
Маркус вышел из тренерской, громко хлопнув дверью. Он целый день вылавливал мадам Хуч, даже пропустив из-за этого обед, но тренер по полетам, словно специально, избегала его. И вот сейчас, проругавшись с ней битый час, он все равно не добился желаемого. Самое лучшее время забрали чертовы гриффиндорцы.
— Стерва! Не нравятся ей наши методы борьбы, понимаешь ли, — яростно прошипел он, обращаясь к самому себе. — Это спорт, мать вашу! Кому не нравится, пусть дрочится в волшебные шахматы! — Маркус в остервенении пошарил по карманам, пытаясь отыскать сигареты. Такое положение дел бесило до зубного скрежета. Он никогда никому не уступал добровольно, ненавидел подчиняться обстоятельствам и проигрывать.
— Ну, Вуд, попадись только мне,— продолжал распинаться Маркус, пересекая поле и направляясь к выходу. — Когда он только успел?! И Хуч… Просто молится на этого своего цыпленочка! Трахает он ее, что ли?! Увижу суку — убью!” — и тут возле трибуны, ближайшей к выходу, он заметил Оливера.
— Вуд! — сверкнув глазами, Маркус решительным шагом двинулся его в сторону.
Тот, воровато оглядываясь, вытащил из кармана пачку сигарет. Распечатав пачку и вытянув сигарету, Вуд поспешно поднес ее к губам и неуверенно обхватил фильтр губами. Он поджег край сигареты палочкой, тут же затягиваясь и вдыхая в легкие терпкий дым. Глаза заслезились, горло запершило, и Оливер закашлялся, выронив никотиновую отраву из рук.
— Гадость же, — Оливер даже не успел откашляться, когда приметил рядом остановившегося и раздраженно дымящего, как Хогвартс-экспресс, Маркуса. — Дементора тебе на отсос, Флинт, как ты вообще это дерьмо терпишь?!— и тут же испуганно заткнулся — ребра заныли в предвкушении новых ударов.
“Дурак ты, Вуд, и самоубийца. Как всегда, сначала ляпнешь, а потом думаешь,” — тоскливо подумал он, отстраненно наблюдая, как Флинт свирепеет прямо на глазах.
— Да вот мне тоже интересно, как я терплю такое дерьмо, как ты? — прошипел Маркус, в два шага преодолевая разделяющее их с Вудом расстояние. Ухватив его за лацканы рубашки, он толкнул Оливера назад, впечатывая в стену. — Как же ты меня заебал, Вуд! Так и хочется свернуть твою цыплячью шейку! Думаешь, самый умный, да? Так вот хуй! Кубок все равно будет мой! — и для убедительности своих слов Маркус еще раз приложил Вуда затылком о стену.
— Прошу прощения, Маркус, — издевательски протянул Оливер, дурея от собственной смелости. Нет, все-таки глупости. — Прошу прощения, что посмел стать пылью на твоем разрушительном пути, — к концу речи, Вуд уже совсем сдулся, обмякнув и крепко зажмурившись в ожидании удара. Речь, начатая издевательским громким голосом и к концу произносимая еле слышно на одном ослином упрямстве, затихла вместе с ним.
“Надо было завещание составить. И обязательно написать, чтобы следующим капитаном выбрали Поттера”.
— Ты специально нарываешься? — устало спросил Маркус. — Может, ты мазохист, Вуд, и тебе нравятся, когда тебя пиздят?! — чувствуя, как Оливер обмяк в руках, Маркус разочарованно выдохнул. Злость испарилась, осталось только раздражение. — Хотя не похоже. Может, ты просто решил сдохнуть раньше времени?!
Разжав пальцы, Маркус отступил на шаг и презрительно сплюнул под ноги Оливеру.
— Тебя даже бить неинтересно! Как баба, честное слово, — Маркус достал еще одну сигарету, прикурил и, с удовольствием затянувшись, выдохнул дым в лицо Оливеру. — Короче, цыпленок, расклад такой. Ты сейчас идешь к Хуч и просишь ее поменять наши тренировки местами. Понял? — увидев, как Вуд тут же вскинулся и сделал стойку, Маркус снова затянулся и посмотрел исподлобья предупреждающим взглядом. — Если нет, то могу показательно выебать черенком от метлы, чтобы до мозга быстрей дошло.
”Все равно убьет. Сейчас или потом. Какая разница? А квиддич — это квиддич! И вообще, я же капитан, я гриффиндорец. Хотя он, безусловно, сильнее, — с тоской признался сам себе Вуд. — Но я тоже так легко не сдамся. Будет убивать — хоть вспотеет”. Мысленно прикинув все “за” и “против”, Оливер наконец произнес неожиданно внятно и громко: