— Ну не томи, попал? — с нетерпением спросил Петр Иванович. — Отсюда я вижу только огонь и дым, рассмотреть не могу.
— По холму отработали хорошо, он весь покрыт воронками. Наблюдал много лежащих французских офицеров. Попал ли под огонь Наполеон мне неизвестно.
— Хотелось, чтобы попал. Видишь, наши пушкари стараются как!? Кладут снаряды и мины по колоннам прицельно. По всему нашему фронту французы в замешательстве. Через десять минут двинем полки вперед шагов на триста. К ним подтянем артиллерию, и опять посыплем поле взрывающимися подарками. Все будет делаться, как ты расписал в диспозиции.
Войска особой армии меняли позиции волнами. Одна часть артиллерии вела огонь по противнику, а другая, вслед за пехотой продвигалась вперед. Окопавшись, подключалась к стрельбе, давая возможность коллегам сменить позиции. Такой способ смены позиций давал возможность наносить ущерб противнику постоянно. Мне кажется, французы этому рады не были.
Поступили сведения, что фланговые отряды партизан пришли в движение, и начали уничтожать мелкие подразделения противника и обозы. Также во фланг армии Наполеона ударили две «засадные» дивизии фельдмаршала Барклая да Толли. Вот уж чего не ожидали французы, так это мощного и слаженного удара во фланг. Не знаю, кто командовал этими дивизиями, но он поступил грамотно. Разнёс в труху несколько полков пехоты, пожог обозы, захватил пушки, и быстро ушёл на исходные позиции. Бросившихся вдогонку кавалеристов, почти в упор расстреляли из полевых пушек картечью. Кольцо вокруг французов постепенно сжималось.
К исходу дня наша армия продвинулась вперед на три, а в отдельных местах на четыре версты. Нам не стояла задача молниеносного продвижения, необходимо было максимально проредить численный состав противника, и выбивать пушки. Жаль, конечно, что мы не достигли холма. Очень хотелось посмотреть, кого мы там накрыли. Любое шевеление на этом холме, сейчас пресекалось миномётным огнём, не позволяющим днём французам вынести раненых и убитых.
В сумерках бой затих. На смену грохоту орудий пришли крики, стоны раненых и умирающих на поле боя. Да, наша армия понесла потери, но в сравнении с другими русскими частями, я был уверен, они были незначительными. Сказывалась отличная наша оснащённость и выучка солдат.
Ночью, как обычно за работу взялась разведка. На интересующий нас холм, разведчики не смогли пробраться, густо там сидели французы.
О, какая удача, Жмудин и сотоварищи, доставили в штаб раненого в ногу полковника.
— Обратите внимание Петр Иванович, — обратился я к Багратиону, — сей полковник несколько лет назад носил мундир полковника прусской армии. — Если я не ошибаюсь, фамилия этого господина Штаунберг, и ходил он в наших союзниках. А сейчас переметнулся к французам.
— Вы не ошиблись молодой человек, — с гримасой боли на лице ответил полковник. — Я вас тоже запомнил. Сожалею, что мне сегодня не довелось с вами скрестить шпагу, а то показал бы вам, как ей владеют прусские офицеры.
— Вам полковник очень повезло, что вы не вступили в схватку с Головко на шпагах, — ровным голосом сказал Багратион, — в противном случае, у вас не было никаких шансов остаться в живых. — Этот молодой человек, как вы выразились, один из лучших бойцов на шпагах и саблях в русской армии, к тому же потомок запорожских казаков. За столько лет, его ни разу не ранили холодным оружием, обычно он отправлял в рай или в ад своих противников. Ладно, вы ранены, вам нужна помощь лекаря, но прежде ответьте на несколько вопросов. Наполеон в войсках? Он жив?
— Да, великий полководец Наполеон Бонапарт находился в боевых порядках доблестных и непобедимых войск. Благодаря его гениальному военному мастерству, нам удалось продвинуться вглубь вашей варварской страны, и я уверен, что через день, максимум два, мы разобьём русские войска, и двинемся дальше. Вы можете просить меня, чтобы я ходатайствовал перед Наполеоном, о вашем помиловании, за то варварство, которое вы совершили по отношению к его войскам. Ничего не обещаю, но надеюсь, вам сохранят жизнь.
— С полковником все понятно Петр Иванович, несёт всякий бред, — сказал я, выслушав пленного. — Последствие ранения. Надо его срочно к лекарю доставить, а то не ровен час, помрёт Кто тогда нас будет развлекать сказками?
— Вы оба ещё будете валяться у меня в ногах, просить пощады, — на высокой ноте проорал пруссак, — но не ждите снисхождения, я унижения не прощаю.
— Степан Иванович, придуши этого крикуна, надоел он мне, — подмигнул мне Багратион.
Я наклонился над полковником, имитируя готовность выполнить приказ генерала. О, проняло Штаунберга конкретно. И так бледный, он стал совершенно белым.