Мои размышления прервал адъютант генерала Багратиона. Шеф полка желал срочно меня видеть. Ну, вот, опять будет мне нагоняй за дуэль. Ничего не попишешь, начальство требует прибыть, значит, в седло, и аллюром в Санкт-Петербург.
В кабинете Багратиона восседал неизвестный мне генерал в мундире лейб-гвардейца Преображенского полка. Я доложил Багратиону о прибытии.
— Вот он во всей красе, подполковник Головко, командир шестого егерского полка, — представил меня генералу Багратион. — А это, — Багратион указал на генерала, — командир лейб-гвардейского Преображенского полка — генерал-лейтенант Татищев Николай Алексеевич. У него к тебе есть вопросы.
— Начну с главного, — заговорил Татищев, — укажите подполковник причину вашей ссоры с Беловым.
— Ссоры как таковой не было. Капитан Белов, всячески пытался задеть меня. Он усомнился в том, что боевые награды я получил заслужено. Можете у него самого спросить, да и полковник Селин подтвердит мои слова.
— Белов ничего не скажет, нет у него языка более.
— Ага, Бог шельму метит, — еле слышно сказал я.
— Что ты там шепчешь? — переспросил Багратион.
— Я в разговоре, сказал Белову, что у него слишком длинный язык. Но я не думал, что Господь наш, лишит его этого органа.
— Ха-ха-ха, — залился смехом генерал-лейтенант Татищев. — На Господа, поди тоже уповали Головко, когда кулачищем приложили Белова?
— Вознес я Господу молитву, чтобы отвёл обнажённую шпагу капитана, направленную мне в спину. Моё оружие покоилось в ножнах, дуэль мы завершили, об этом было объявлено. А почему Белов кинулся на меня со спины, я не имею ни малейшего представления.
— Я так думаю, — продолжил Татищев, — ваш удар пришёлся в момент, когда Белов держал рот открытым. В результате, непроизвольно откусил себе язык, почти под корень. Я вообще-то приехал обсудить не увечья, полученные Беловым. Задета честь офицеров преображенцев. Суд офицерской чести полка принял решение осудить капитана Белова, и представить высшему командованию бумаги, с целью изгнания его из армии. Вызывать Белова на дуэль никто не пожелал, не хотят мараться. Офицеры устроили капитану обструкцию. Собственно Белов сам виноват, охладел к службе, дебоширил и кутил. Своё жалкое имение продул в карты. Опустился, одним словом. Подполковник Головко, вы, как свидетель недостойного поступка капитана, будете подавать в суд офицерской чести нашего полка, соответствующее ходатайство?
— Ваше высокопревосходительство, я выскажу своё мнение по этому поводу. Да, Белов совершил бесчестный поступок, дав основания сомневаться в порядочности офицеров вашего полка. Господь уже наказал его, лишив возможности говорить. Мне кажется, нельзя наказывать человека за одно и то же, дважды. Выгонят капитана из армии, и чего мы добьёмся? На паперти Санкт-Петербурга появится грамотный, сильный, злой и хорошо обученный субъект. Ведь средств к существованию у него не имеется. А не дай Бог, сколотит банду. Тогда это будет очень профессиональная банда. Белов сможет занять в ней главенство, и обучить разбойничков. Вот тогда в столице и на дорогах станет очень неуютно. Как по мне, то лучше, отправить капитана дослуживать в какой-нибудь дальний гарнизон. Таким образом, мы убьём двух зайцев одновременно. Полк сохранит своё лицо, очистившись от нерадивого офицера, и не получим у себя под боком матерого разбойника. Официально заявляю, ходатайство подавать не буду. Считаю, мою ссору с Беловым удовлетворённой, посредством дуэли.
— Петр Иванович, где ты нашёл этого подполковника? — улыбался Татищев. Оратор не иначе.
— Ты Николай Алексеевич, не слышал, как этот молодец с самим Суворовым спорил, перед Швейцарским походом, — ответил Багратион, улыбаясь. — Он в свой батальон столько скотины вьючной натаскал, сколько во всей армии тогда не было. Генералиссимус его под суд хотел отдать. А Головко упёрся, и давай рассказывать о пользе животных в походе, и о запасах провизии в полку. И знаешь, Головко убедил покойного генералиссимуса. Без его запасов, полк голодал бы.
— Как я понял, Головко у тебя Петр Иванович на хорошем счету, — сказал генерал-лейтенант. — Тогда я соглашусь с его доводами, хотя очень зол на Белова. За сим, разрешите откланяться, офицеры полка ожидают моего прибытия.
Проводив Татищева, Багратион вернулся в свой кабинет.
— Головко, ну не мог ты приколоть этого капитана, меньше было бы разбирательств? — с улыбкой спросил генерал. — Лейб-гвардия вся всполошилась, думали, ты спровоцировал дуэль, а когда выяснилась истинная причина, то прислали нам корзину шампанского. Ах, да, ты у нас не любишь вино, тебе соки подавай. Как бы там ни было, спасибо тебе, не посрамил честь егерей. А как получилось укоротить язык Белову?