Появившись на своём подворье, увидел отца в компании седовласого деда.
— Посмотри Гаврила, на этого сорвиголову, вчера умирал, а сегодня на речку бегает, — строго сказал отец. — Может, он все же сильно головой ударился!
— Если бы он ею ударился, как следует, то не поднялся бы, а лежал тихо в гробу и не бегал, — усмехнулся дед, погладив свои роскошные усы. — Зачем меня позвал?\ Сам не видешь, Степан здоров?
- А может его все же осмотреть?
— Хорошо. Подойди ко мне Степан.
Я послушно подошёл к деду. Он внимательно посмотрел мне в глаза, что-то там выискивая, только ему известное. Затем начал меня вертеть и ощупывать, начиная с головы и до пяток. Осмотром удовлетворился, и отстранился на шаг от меня.
— Прочти мне «Отче наш», — приказал дед.
На едином дыхании выдал молитву, ни разу не сбился, и если честно, сам удивился. Раньше я ни одной молитвы не знал.
— Все Иван, парень у тебя при памяти, костяк целый, — подвёл итог дед. — Только исхудал он у тебе. Кормишь плохо?
— Ти что Гаврила, слава Богу, стол у нас никогда пустым не бывает. Овощи, мясо, яйца, и молоко Степан очень любит. У нас даже картошка есть в достатке. Почему он худой, я ума не приложу.
— Хорошо. Дам тебе настойку, будешь пить ею Степану три дня, и кормить салом с чесноком. Не переживай за сына, с ним все нормально.
Отец повёл Гаврилу в дом, где мама накрыла стол. Позавтракали все вместе, чем Бог послал. Мне показалось, что сестрёнка, раза в два быстрее меня орудовала ложкой, поглощая пшённую кашу со шкварками. Потом отец поблагодарил деда, помог тому, поудобней устроиться в возке.
— Ты, Степан, сегодня отдохни, а завтра продолжим учебу, — размышлял отец. — Потом, через два дня, поедем сено косить. Согласен?
- Согласен отец.
— Мотря забегала к нам, сказала, видела как ты в речке плаваешь, как рыба. Когда ты научился? Ещё два дня тому, чуть лучше топора на воде держался, а сегодня плаваешь.
— Не знаю отец, зашел в воду и поплыл, само получилось.
Отец махнул рукой и пошёл запрягать лошадь.
Устроившись в тени груши, решил заняться анализом имеющейся информации и построением планов на будущее.
Итак. Я провалился в прошлое на двести с лишним лет, и похоже, я здесь останусь навсегда. Видно Господу было угодно, дать мне второй шанс, прожить нормальную и полноценную жизнь. Дал он мне семью. В той, далёкой прошлой жизни, в будущем, семьи у меня не было, детдомовец я, сирота. Так, что по мне там никто не заплачет и не зарыдает. Женой тоже не успел обзавестись. Если я все правильно понимаю, то в момент смерти Степана от удара о столб, в его тело перенеслась моя душа и сознание, в момент моей смерти в автобусе. Чудны твои дела Господи, спасибо тебе! А это я откуда выдал? Иду дальше. Память Степана, моторика его тела сохранились, дополнившись моими составляющими. Решил проверить. Встал и принял боксёрскую стойку. Попробовал провести незатейливую «двоечку». Получилось, но очень вяло, и не чётко, и это у меня, кандидата в мастера спорта по боксу в среднем весе. А я, между прочим, боксом увлекался ещё в детдоме, без кулаков, там не выжить. Налицо слияние двух душ и личностей в одну, хотя ещё не полностью это произошло. Наверное, должно пройти немного больше времени, не одни сутки, точно.
Теперь попробую, что-то из Степановых способностей. Пошёл в хату, отрезал приличный кусок хлеба, посолил, и направился в сарай, где стоял трёхлетний жеребец — Черныш. Красавец, нечего сказать. Чёрный, как сажа жеребец, встретил меня насторожено, пофыркивая. Я протянул ему кусок хлеба. Черныш взял его губами, и за долю секунды сжевал. Ну, вот, будем считать, контакт установлен. Поглаживая жеребца по гриве, вывел его из сарая, поставил у коновязи. Затем принёс уздечку и седло. Жеребец позволил мне одеть их на себя. Теперь самое сложное дело, взобраться в седло. И не повторить вчерашний, печальный опыт.
Казалось, Черныш не скакал, а парил над землёй, лишь изредка касаясь её копытами, чтобы все дальше унести меня от хутора. Ветер свистел в ушах, рубаха надулась, подобно парусу, а мы все скакали. Жеребец послушно переходил с галопа на рысь, с рыси на шаг, и обратным порядком, с той же послушностью. Нашли мы с ним общий язык. Целый день носился по округе. Когда солнце уже начало клониться к закату, я на полном скаку, перемахнув плетень, влетел на своё подворье. Там стоял хмурый отец, поигрывая плёткой, а рядом стоял осёдланный Ветер.
— Ты совсем с ума сошел Степан, — возмутился отец, — этот жеребец тебя чуть не убил. — А ты сегодня снова за свое?
— Отец, Черныш очень хороший и быстрый, он меня понимает, — начал я оправдываться. — Не волнуйся, все хорошо.
— Перетянуть бы тебя нагайкой, чтобы все стало хорошо, да так, чтобы пару дней сесть не смог! — продолжал негодовать отец. — А если бы жеребец где-то сбросил тебя?
— Все понял отец, не сердись.
— Не сердись. Расседлай жеребца. Тогда иди в дом, мать ужин на стол поставила, а ты носишься где-то со своим Чернышом.
Избавил жеребца от уздечки и седла, немного поводил его по двору, только тогда завёл в сарай, где тщательно расчесал ему хвост и гриву. Не забыл всего Черныша, обтереть пучком травы, и задать корма.
После ужина, в ходе которого, отец напоил меня горькой настойкой и заставил съесть пару кусков сала с чесноком, я вышел из хаты, продолжил разбираться в себе, или с собой. Разобрался и принял решение, вживаться в действительность, используя то, что досталось мне по наследству от Степана и от себя. Решил, с сегодняшнего дня, я ни кто иной, как Степан, послушный сын своих родителей, любящий брат Христи, надёжный друг Петьки. Внесу некоторые, полезные с моей точки зрения, коррективы в своё поведение. Завтрашнее утро, начну с зарядки, опыт артучилища у меня есть, и спортшкола бокса, свой отпечаток тоже оставила. Буду укреплять дух и тело, и делать из себя спортсмена разрядника, образца концаXVIIIвека.
Сказано, сделано. Ещё только рассветало на улице, а я уже поднимал пыль на дороге вокруг хутора. Решил пробежать пять кругов, по моим прикидкам, что-то около трёх вёрст будет. Затем проведу силовые упражнения. В завершение, водные процедуры на реке.
Восемнадцатый век он и есть восемнадцатый, мою беготню отец не одобрил, сказал, что это блажь, и пустая трата времени. Более разумно взять в руки саблю и поупражняться с ней до мокрой рубахи. Кто против этого? За только за!
Сошлись с отцом в учебном поединке тупыми саблями. Град ударов сыпался на меня со всех сторон, я с трудом их парировал, отступая к сараю. Память Степана и моторика тела, позволяла с трудом противостоять отцовскому натиску. В один из моментов, отец немного открылся, я, крутнувшись вокруг своей оси, и с левой руки засветил отцу кулаком в челюсть. С ног естественно не сбил, не та весовая категория, но очень удивил.
— Сын, а что ты сейчас сделал? Бить отца по лицу! Разве можно? — опустив саблю, вопросительно глядел на меня отец. — Кто научил тебе?
— Само получилось отец. Ты немного опустил руку, открыл лицо, я и ударил, — хлопая глазами, ответил отцу.
— Был бы равен со мной годами и весом, улетел бы я вверх тармашками. Хорошо ударил. На будущее предупреждай, а то выбьешь зубы случайно.
— Хорошо отец, больше не буду.
— Нет сынок, обязательно будешь. В битве это может сберечь тебе жизнь. Поднимай саблю, до завтрака у нас еще время.
И вновь град ударов. Я, конечно, понимал, что отец щадил меня, не работал в полную силу, но все удары наносил чётко, попутно объяснял особенности сабельных приёмов.
Занимался с отцом, и по своему разработанному плану, чередуя воинские занятия с сельхозработами. Петьку тоже, поначалу удалось приобщить. Но он оказался ленивым, бросил физзарядку через неделю. Сказал, что казаку конь положен, а бегать пешком ему не нравится, и как-то незаметно начал избегать встреч со мной. А затем и вовсе, обозвав меня «ушибленным», прекратил общение. Ну и ладно, буду тренироваться один.
Отец на мои физкультурные чудачества, поначалу косился удивлённо, а потом просто махнул рукой. Сказал, если это на пользу казаку, то можно. Через месяц, я заметил, незначительные изменения в развитии фигуры, удалось немного адаптировать тело к моим прошлым навыкам боксёра Получалось у меня, такое своеобразное, разноплановое развитие физических и воинских навыков.