Женя с детства знал, кто он такой. У него мама — волшебница, колдомедик, папа — волшебник, в министерстве работает. Он палочки родительские тайком держал, ждал письма из Хогвартса и представлял себя в синей форме. Но на распределении что-то пошло не так, и шляпа, несмотря на рвение мальчика к воронам, отправила его в Гриффиндор. Мама тогда написала ему письмо, сказав в нём, что факультет не самое главное, и, если шляпа решила, что Жене будет лучше в Гриффиндоре, то, значит, так и надо. Не то, чтобы он был очень рад, но смириться пришлось.
Женя даже немного позавидовал Андрею, которого шляпа почти сразу отправила в Когтевран. С Андреем он разговорился в поезде, и они вместе слопали кучу шоколадных лягушек. Семененко со спокойной душой отдал свои карточки маглорожденному другу — всё же, дома у него самого целая коллекция. Они обсудили даже заклинания, которые Андрей нашёл в купленных на Косой Аллее книгах, а Женя в библиотеке дома, а после вместе ехали в лодке до величественного замка. Там Андрей сказал, что хочет попробовать поиграть в магический футбол, а Женя накинул краткой информации про квиддич и к энтузиазму нового друга отнёсся скептично.
Семикурсник Женя, у которого за плечами великолепно сданные СОВы, тяга к колдомедицине и будущее там же, вспоминал своё знакомство с одним из друзей с теплом, но квиддич по-прежнему не жаловал. Ему гораздо больше нравилось проводить свободное время в больничном крыле, да только не в качестве пациента. Он помогал мадам Помфри лечить пациентов с простыми диагнозами — знающая его родителей колдомедик спокойно позволила ему это, но сначала прогнала по всем необходимым материалам, — и делать документацию, на которую часто не оставалось времени. Жене нравилась даже просто атмосфера больничного крыла. Можно спокойно дописывать эссе, отрабатывать лёгкие медицинские заклинания на пациентах, готовиться к работе в Мунго, в общем-то.
Ещё у Жени было достаточное количество воздыхательниц со своего курса и не только. В больничное крыло беспричинно войти они не могли, а очень наглых у него было право выставлять за дверь взмахом палочки. После диагностических заклинаний, разумеется.
Несмотря на постоянное времяпрепровождение не в своей башне, у Жени всегда стояли Превосходно и Выше ожидаемого. Свободного времени, правда, оставалось мало, но он и не жаловался. Гораздо приятнее было тайком позаимствовать у мадам Помфри какой-нибудь фолиант и засидеться в больничном крыле, перечитывая вдоль и поперёк. Тем более, друзья знали, где его искать.
За семь лет учебы их, кстати, было не так много. К седьмому курсу рядом с Женей остались Андрей и Саша, однокурсница с Гриффиндора, капитан команды по квиддичу и просто бойко-скромная девчонка. Как она совмещала эти качества, Женя, конечно, не понимал, но дружить с ней ему нравилось, хоть они и сблизились лишь в конце пятого курса. Женя тогда шатался почти в полном одиночестве: Миша и Лиза, на тот момент семикурсники, отчаянно готовились к ТРИТОНам, и до чуть младшего товарища времени находили мало.
Забавно, что у Жени лучшие друзья — капитаны команд по квиддичу, а он игру не любил. Попытался играть на третьем курсе, но страх за себя и за то, что нервничать окружающие больше будут, взял вверх, и он на метлу ради мячиков не садился. Как бы Саша с Андреем не пытались приглашать его на игры, Семененко пропускал каждую. Всё равно друзья приведут своих травмированных игроков с тренировок или матчей, и они встретятся вне Большого Зала и пар.
Когда Андрей, в синей квиддичной форме, за полчаса до отбоя ввалился в больничное крыло, придерживая какую-то девушку, Женя почти не удивился. Вздохнул лишь устало, указал рукой на свободную койку и схватил с полки костерост. В том, что у когтевранки что-то близкое к перелому, он не сомневался, но диагностику в обязательном порядке провёл.
— Что-то давно не заходили, Андрей, — девушка сидела на краю постели, угрюмо смотрела вниз и взгляда на Женю не поднимала. Андрей коротко усмехнулся и потрепал её по голове. — Что сегодня?
— Навернулась с пятидесяти метров. А ты видел погоду, — он кивнул на окно. Женя нахмурился, прислушиваясь к ливню, стучащему по створкам окон, и присел напротив девушки, склонив голову. — Прямо на руку, — Семененко в пару взмахов палочки подтвердил догадки о переломе.
— Новенькая в команде? — Женя всё-таки плюнул на попытки обратить на себя внимание и начал осторожно выпутывать руку из формы.
— Ага, — весело кивнул Андрей. — Дана, пятый курс, первая тренировка, — и девушка подняла взгляд.
Женя сглотнул. Тёмные, почти чёрные глаза заглядывали намного дальше, чем он ощущал — в самую душу. Видимо, с ней он ещё намучается.
— Выпьешь костерост, полежишь ночь тут под наблюдением, а с утра на занятия, — парень протянул Дане бутылёк с лекарством, на минуту скрылся в подсобке и вышел с комплектом больничной одежды. Андрей, до сих пор стоящий около койки, пожал ему руку, легко приобнял — только чтобы не ухудшать перелом — Дану и скрылся за дверью крыла.
— Это обязательно? — Женя впервые услышал её голос за эти десять минут. Немного хриплый, не самый высокий, с нотками усталости. — Может, заклинание какое есть?
— Есть, но применяется только в крайних случаях. А что? — он незаметно усмехнулся. — За пять лет учебы наслушалась про вкус костероста? — парень обогнул её койку и опустился на соседнюю, подталкивая зелье к Дане. Она лишь согласно угукнула, откупорила баночку и принюхалась. Женя взмахнул палочкой: квиддичная форма оказалась аккуратно сложена стопочкой у подножья, а Дана уже сидела в больничной ночнушке.
Женя даже удивился, что она в итоге сбегать не стала. На ночную смену оставалась мадам Помфри, а он со спокойной душой ушёл в свою башню. Факультет что-то опять праздновал, но Семененко тихо проскользнул в спальню. Нужно было дописать эссе по трансфигурации, а затем и лечь спать пораньше. Всё же, пары для него несмотря на помощь в больничном крыле не отменяли.
***
Утренний Хогвартс — явление донельзя привычное. Сонные ученики стягивались со всех уголков замка в Большой Зал, кутались в мантии. По утрам бывало особенно холодно, а Женя себя относил к тем самым мерзлякам. Перед занятиями он закидывал в сумку учебники, на себя натягивал тёплый факультетский свитер, сверху накидывал мантию и вдобавок грелся горячим чаем в Большом Зале. Женя — ранняя пташка. Он приходил в Большой Зал, когда там ещё почти никого не наблюдалось. Находились такие же, как он, но были разбросаны по разным концам четырёх огромных столов. С его факультета — неудивительно — редко приходили вовремя. Чаще всего опаздывали, в спешке запихивали в себя еду и старались успеть на первую пару.
Женя же, в свою очередь, предпочитал размеренность. Пришёл за сорок минут до пары, посидел, вспомнил материал перед занятием, спокойно съел тарелку овсянки, выпил горячий чай, согрелся, понаблюдал за собирающимися за столами волшебниками и ушёл за пятнадцать минут, чтобы не угодить в толкучку.
Женя любил стабильность во всем. И в своей учебе, и в своём распорядке дня, и в своих всех-всех-всех действиях. Он четко знал, как и где нужно колдовать, точно помнил своё расписание уроков, успевал помогать в медпункте каждый день строго после пар и до ужина, аккуратным каллиграфическим почерком писал конспекты и ненавидел попадать в неприятности. И жизнь ему в этом даже помогала: не случалось с Женей ничего, пока он хваткой цеплялся за свою стабильность.
С утра пораньше на завтраке никого толком и не было. За преподавательским столом сидели лишь Макгонагалл с Флитвиком и о чём-то переговаривались, иногда бросая взгляды в сторону учеников. Женя занял привычное место близ центра, спиной к столу Пуффендуя, и достал конспекты.
Постепенно Большой зал наполнялся студентами. Сашка влетела, когда Женя уже собирался уходить, усадила обратно и попросила подтянуть к ней чай.
— Завтра Хогсмид и игра, — она перекинула длинные рыжие волосы за спину, смотря на парня. — Что на завтрак?
Женя хмыкнул и придвинул к Саше овсянку. Она испепелила его взглядом исподлобья, и каша сразу отодвинулись. На её место Семененко с края стола отлеветировал тарелку с бутербродами. Саша благодарно кивнула и наконец принялась за еду, пока Женя, еле шевеля губами, повторял конспект по Чарам.