- Ты хочешь кончить, милая? - Питер гладит изнутри тугие мышцы, легонько толкаясь глубже, но все еще не пытаясь проникнуть достаточно глубоко. - Ты можешь кончить, сладкая, я тебе разрешаю. Несомненный плюс волчьей способности к восстановлению, вкупе с обилием подростковых гормонов. Ты сегодня кончишь столько раз, сколько я захочу. Моя сладкая маленькая девственница, - Хейл аккуратно тянет трусики вниз второй рукой, давая Айзеку прижаться пахом к грубоватой джинсе.
Айзек коротко дергает бедрами, плавясь от тягучего, жаркого шепота, хнычет, потираясь членом о бедро Питера, и, коротко всхлипнув, кончает, на несколько секунд сильнее напрягшись всем телом, а затем обмякая на его коленях.
Через несколько мгновений Питер обнимает его за пояс, помогая перевернуться, приподнимает и перекладывает на кровать, сам вставая на ноги и начиная раздеваться.
Айзек распластывается по шелковой постели, чувствуя, как прохладная ткань приятно охлаждает ягодицы, томно проводит ладонью по кружеву корсета, стыдливо подтягивая белье, прикрывая мягкий член тонким кружевом, и заливается краской, ловя полный желания взгляд Питера. Длинные черные ресницы дрожат, как дрожат и тонкие пальцы, скользящие по переплетению кружев, Айзек беспомощно тянет руки к Питеру, когда тот расстегивает рубашку до середины, и тихо шепчет в ответ на вопросительно приподнятую бровь:
- Я хочу тебя раздеть… Можно мне позаботиться о тебе, папочка?
От Хейла шибает новой волной пряного возбуждения, и Айзек раздвигает припухшие губы в улыбке, садясь на постели, подбирая под себя согнутые в коленях ноги. Питер подходит к краю кровати, выжидающе глядя на волчонка, и Лейхи наклоняется к его бедру, собирая языком испачкавшую ткань сперму, тщательно очищая, напоследок потираясь щекой.
- Я хочу быть самой лучшей девочкой для тебя, - Айзек поднимает глаза на Хейла, впервые совершенно точно осознавая - хочет, действительно очень сильно хочет, если Питер будет с ним таким - заботливо-нежным, похотливо-жаждущим, властным. - Самой заботливой, - Айзек приподнимается на коленях, исполняя свою давнюю мечту - расстегивая мелкие пуговички на рубашке, ласкающе поглаживая кожу груди. - Самой нежной, - Айзек распахивает рубашку, стягивая её с плеч Питера, поочередно касаясь мягкими влажными губами сосков. - Самой сладкой, папочка, - горячее дыхание вырывается из разомкнутых губ, глаза подергиваются томной поволокой снова растущего возбуждения, когда Айзек вновь смотрит на Питера, опуская ладони к его паху, умело расстегивая ремень и ширинку, касаясь толстого рельефного члена, не прикрытого даже бельем, тепло и тяжело легшего в ладонь Айзека.
Питер несколько мгновений наслаждается нежными прикосновениями тонких пальцев к члену, затем жестом показывая Айзеку отстраниться, вышагивает из джинсов и опускается на постель на колени, нависая над откинувшимся на спину Айзеком. Лейхи понятливо сдвигается ближе к изголовью, не сводя взгляда с хищным зверем двинувшегося за ним Питера, и приглашающе разводит ноги, чувствуя, как большие горячие ладони касаются внутренней стороны бедер, поглаживая.
Айзек жадно облизывает губы, не сводя взгляда с большого, чуть покачивающегося члена, умоляюще смотрит на Питера, приоткрывая рот, приглашая воспользоваться, но Питер чуть качает головой, только проводит пальцами по открытой головке, собирая смазку, и прижимает их к губам Айзека, мгновенно слизнувшего солоновато-терпкую влагу.
- Я же сказал, что ты должна быть терпеливой девочкой, если хочешь получить мой член. Сегодня я с тобой наиграюсь, милая, - Питер наклоняется, касаясь губами полоски кожи между поясом и трусиками, затем накрывая ртом чуть твердую плоть, посасывая через ткань.
Айзека будто прошибает электрическим разрядом - слишком сильно незнакомое, но невыносимо жаркое ощущение чужого рта.
- Так тебя тоже никто не ласкал, сладкая? - Питер ухмыляется, поднимая голову, наблюдая за тем, как Айзек мелко и часто мотает головой, заливаясь очередной порцией румянца. - Я даже рад этому, - Питер с двух сторон поддевает когтями тонкое кружево, через секунду стаскивая с Айзека разодранный клочок кружевной ткани.
- Такую девочку нужно ласкать, - негромко произносит Хейл, обводя пальцами снова поджавшиеся яички. - Нужно дарить удовольствие, - Хейл опускает ладонь ниже, чуть огрубевшей подушечкой пальца поглаживая шовчик. Вторая рука ложится на атлас корсета, там, где плотная ткань касается соска.
Айзек сладко постанывает, вышептывая нежное “да, папочка, да”.
Пальцы вновь касаются подрагивающей дырочки, Питер добавляет смазки и медленно входит глубже, медленно двигая рукой, терпеливо ища нужный угол. Тугие гладкие мышцы плотно обволакивают пару пальцев, Питер глухо, возбужденно взрыкивает, едва представив, каково будет прочувствовать эту тесноту членом, и тут же осаживает себя, сдерживая, напоминая самому себе, что еще не время.
Айзек пораженно вскрикивает, выгибаясь, когда Хейл мягким движением оглаживает набухшую простату, и просяще подается бедрами вперед, насаживаясь на пальцы, прося еще этих ярких, почти невыносимых ощущений. Питер трется щекой о согнутую в колене ногу, чуть царапая щетиной сквозь шелк чулок, снова гладит чувствительное местечко, толкая пальцы глубже, сгибая и надавливая костяшками на простату. Тело волчонка еще очень чувствительно после предыдущего оргазма, ему не нужно много, чтобы кончить снова - Питер понимает это, дразняще проводя языком по гладким плотным яичкам, засасывая поочередно каждое в рот.
- Папочка… - Айзек, прячет пылающее лицо в сгибе локтя. - Папочка, пожалуйста… пожалуйста…
И разочарованно, длинно стонет, когда Питер вытаскивает пальцы, отстраняясь.
- Остынь, сладкая, - легонько щелкает ногтем по головке снова твердого члена, улыбаясь лукаво и многообещающе. Айзек тает от такого взгляда, словно молочный шоколад на солнце. - Не торопись.
Питер поднимается выше, перекидывая ногу через грудь восхищенно, но слегка непонимающе глядящего на него Айзека, позволяет волчонку трепетно обласкать ладонями крепкие бедра и, протянув руку, гладит юношу по щеке.
Лейхи приподнимает голову, пытаясь обхватить губами головку члена, чуть хмурится, понимая, что в таком положении голову удержать почти невозможно, и тут же расслабляется, стоит Питеру обнять его за затылок, удерживая.
Хейл сам направляет член в приоткрытый рот, двигаясь небыстро, неглубоко, скорее дразня себя, чем доводя до разрядки. Обводит налитой головкой мягкие губы, въезжая по чуть шершавому языку в горячую, влажную полость, трется о волнистое нёбо, хрипло вздыхая, не прекращая любоваться трепещущими ресницами, аккуратным макияжем в сине-черных тонах, растянутыми вокруг толстого члена губами.
- Папочка, - снова шепчет Айзек, не открывая глаз, целуя уздечку и вслед обводя головку кончиком языка по краю. - Мне так нравится твой член, - щекочет дыханием чувствительную плоть, подводя Питера к грани своим видом, шепотом и лаской. - Я так люблю обнимать его губами… так люблю его в себе…
Айзек снова берет в рот, тихо постанывая, чтобы создать вибрацию - это ощущается не так остро, как если бы Питер сейчас толкал член в его узкое горло, но приятно, нежно, непривычно.
- Думаешь, что сможешь его принять? - Питер гладит пальцами гладкую щеку, с тихим стоном вздыхая, когда Айзек языком вжимает в щеку головку члена, направляя под пальцы Питера. - А я думаю, что мне стоит растянуть тебя еще немного, сладкая, - Питер мягко ведет бедрами, отстраняясь и опуская голову Айзека на постель. Лейхи хватает губами воздух, глядя на Питера умоляюще и страстно, вздрагивая под прикосновениями сильных рук, оглаживающих бока. Хейл тянет кончик ленты, образующей плотную тугую шнуровку корсета, неторопливо, дразняще распускает её, следя за приоткрывшим припухший от минета рот Айзеком, в несколько плавных движений освобождает волчонка от плотного атласа, припадая губами к покрасневшему, натертому и очень чувствительному соску. Айзек забывается, теряется в ощущениях, переставая контролировать жаждущее ласки тело - вцепляется пальцами в волосы Питера, выгибаясь навстречу так сильно, что упирается макушкой в постель, а Хейл, будто чует его желания - не просто лижет поочередно оба твердых острых соска, а кусает, грубо засасывает, отстранившись трется щекой, доводя юношу до обессиленных громких стонов. Кожа, до этого скрытая под корсетом, еще острее и ярче реагирует на ласки, Айзек плывет, тает, теряется в волнах острого, яркого, как вспышки на Солнце удовольствия, не сразу понимая, что Питер с ним делает. Айзек переводит дыхание, глядя на Хейла чуть прояснившимся взглядом, только когда Питер закидывает его ноги на свои плечи и приподнимает, придерживая за поясницу. Лейхи еще успевает простонать отчаянно-сладкое “Папочка!”, когда язык влажно касается тонкой нежной кожи под яичками, спускаясь ниже, к слегка приоткрытой пальцами дырочке.