- Отец, что это?! – дрожащим голосом спросил священника, стоящий рядом и также неистово крестившийся дьякон.
- Это мироточение!
- Батюшка, а почему все иконы в храме мироточат?! Разве такое бывало ранее?
- Нет, сын мой! Я о таком обильном мироточении даже и не слышал! - отец Николай оставил дьякона возле иконы, а сам прошелся по всему храму.
Все без исключения иконы «плакали». Процесс был обильный, такой, что под каждой иконой скопились целые лужи мира. Николай дотронулся пальцем до ручейка на иконе Николая угодника. Жидкость напоминала масло. Понюхав ее, он не смог точно определить, чем же она пахнет. Что-то легкое и неуловимое, напоминающее ладан. Сзади к нему опять подошел Василий. Он совсем недавно стал служить в его храме. В тонкостях православия молодой священнослужитель не был искушен. Николай учил его, каждый раз, находясь в храме. Дьякон не знал элементарных вещей. Правда, надо признать тот факт, что дьякон не заканчивал духовную семинарию, а пришел из мирского института.
- Батюшка, а что вообще такое мироточение? Что нам о нем говорят святые отцы?
- В «Полном церковнославянском словаре» Дьяченко сказано, что эпитет мироточивый означает: «источающий чудотворное миро во исцеление болезней». Однако мироточение само по себе не является фактом, на основании которого икона считается чудотворной. Само же источаемое иконой или мощами миро почитается Церковью чудотворным. Так, мира от мощей Димитрия Солунского набирали даже мусульмане, считавшие его медицинским снадобьем от любых болезней. Священное Писание же не сообщает ничего о мироточении, все упоминания о данном явлении содержатся только в Священном Предании. Наиболее ранним сообщениями о мироточении являются благовонное миро из гробницы апостола Иоанна Богослова, он исходит ежегодно. Потом говорят о мироточении мощей апостола Филиппа. Много сообщений об обильном мироточении мощей Дмитрия Солунского. В Бари, в крипте базилики, где хранятся мощи святого Николая, мироточение происходит постоянно. Священники ежегодно извлекают миро через небольшое отверстие в крышке гробницы.
- Так это выходит большое чудо?! Благословение Господне?
- Не нужно сильно заострять внимание на этом процессе, как на чуде. Ну, есть и есть, и, слава Богу. Много случаев, когда люди сами симулируют мироточение. Более того, есть опасность, что кому-то хочется прославиться, и он симулирует это. Ну и ладно! Даже то, что есть такие дураки, которые делают это — тоже чудо во славу Божию! Я вот знаю, что признанные и почитаемые на Руси иконы ни разу не мироточили. Обычно «плачут» лишь новые иконы и те, которые стоят в частных домах.
- Батюшка, а как же наш храм? Разве кто-то мог это инсценировать?! Разве то, что происходит у нас на глазах, не является чудом?!
- Ох! Не знаю, Василий! Не знаю! Не было такого на моей памяти! – разговаривая с дьяконом, отец Николай зажигал бензиновой зажигалкой толстые самые дорогие свечи и ставил их перед образами, крестясь и шепча молитвы. Если бы его спросили тогда, почему он не включил электрические лампы, то Николай не смог бы внятно ответить на этот вопрос.
Вскоре весь храм озарился пламенем сотен свечей. В мерцающем и, несмотря на множество маленьких язычков, все же довольно тусклом свете «поп» и дьякон, стоя посреди храма, не переставали креститься. Николай внезапно остро почувствовал себя словно он Хома Брут перед отпеванием панночки. Не хватало только гроба посреди зала, а в нем молодой и прекрасной Натальи Варлей. Охватив весь храм взглядом, батюшка будто почувствовал, что все иконы смотрят на него и плачут. Вот-вот откуда ни возьмись, мог появиться летающий гроб. Чувство страха все сильнее и сильнее охватывало Николая Романцева.
- Пойдем отсюда, Василий, - шепотом произнес Николай, стараясь придать своему голосу больше уверенности.
- А как же это? – дьякон обвел рукой все вокруг.
- Это никуда не денется! Оно останется здесь! Пойдем! Надо что-то придумать, как нам быть утром.
- В смысле?
- Что в смысле?! Завтра придут прихожане, что они увидят?! Если они увидят это? Что произойдет с ними, с нами? Ты можешь мне сказать, как они воспримут случившееся? Нет?! Я тоже не берусь предсказать. Возможно, такое известие вызовет трепетное благоговение, а, возможно, обычную панику. Больные умом могут взбеситься, и что тогда?! Так вот поэтому мы должны что-то сделать, чтобы никто не узнал об этом! – настоятель почесал окладистую бороду. Он всегда так делал, когда был задумчив.
Отец Николай вытолкал дьякона из храма в маленький дворик церкви, огражденный старинным кованым забором. Ворота и калитка были закрыты, здесь стояла тишина и пустота. Они остановились на ступеньках при входе в храм - паперти. Оба молчали. То, чему они стали свидетелями никак не укладывалось в их головах. Но они по-разному восприняли случившееся. Батюшка старался найти правильное решение, которое предотвратило бы непредсказуемые последствия. Дьякон Василий же преследовал несколько иные цели. Он представлял себе, как о нем все узнают, когда он расскажет о случившемся, как прославится и, возможно, с ним захочет увидеться сам патриарх!
- Василий! Сейчас ты пойдешь домой! Завтра придешь, как ни в чем не бывало! И не дай бог, если кому-нибудь ты расскажешь! Прокляну! Ты понял меня?! – отец Николай не шутил. Он успел узнать дьякона не с лучшей стороны. Тот сплетничал со служками, с пожилыми прихожанками, которые не пропускали служб, со стариками, которые тоже не прочь были послушать последние новости из жизни храма и его прихода.
- Батюшка! Да как Вы могли подумать обо мне такое! Я ни-ни! – постарался опровергнуть дурные мысли о себе Василий.
- Иди, с богом! А я еще немного задержусь, поразмыслю.
Дьякон, поцеловав руку святому отцу, повернувшись к нему спиной, зашагал прочь. Отец Николай перекрестил его, а когда тот скрылся из виду, вернулся в храм.
Вскоре начало светать. Дни уже были намного длиннее ночей. Николай вернулся в притвор, в ту часть храма, которая примыкает ко входу. Отсюда он долго смотрел на происходящее в храме. Некоторые свечи догорели и погасли, поэтому храм вновь стал погружаться в полумрак. Настоятель включил паникадило. Свет электрический осовременил вид храма, и стало не так жутко. Постояв так еще минут пятнадцать, он вышел опять на паперть. Солнце, как обычно миллионы лет до него и, как будет миллионы лет после него, всходило на востоке. Город оживал.
Скрипнула калитка и во двор вошла еще довольно молодая женщина. Ее голова была скрыта от посторонних глаз темной косынкой. Женщина, аккуратно притворила за собой скрипящую калитку и направилась к батюшке.
- Что так рано, сестра? – остановил ее уже на паперти отец Николай. – Храм еще закрыт. И, наверное, сегодня мы не откроем его. Службы, скорее всего, не будет. Иди в другой храм.
- Батюшка, мне очень надо!
- Я все понимаю, но в храм не пущу, - стоял на своем настоятель. Он принял для себя решение. В церковь пускать никого нельзя! Кроме конечно клира. Во имя спокойствия. Потом, когда мироточение прекратиться, когда клирики приберутся, только тогда они пустят остальных жаждущих совершить религиозный обряд. Поэтому он и остался ждать пономаря, который приходил каждый день рано утром.
- Батюшка, мне приснилась дева Мария. Она сказала мне, чтобы я просыпалась и шла в этот храм. Я должна стать свидетельницей чуда, которое здесь сегодня свершиться! И вот это чудо и поможет обрести успокоение моей душе. Пусти, отец! – женщина схватила руку Николая и стала осыпать ее поцелуями.