Рэкс бросился к ним, пристрелив ещё двоих и завладев их винтовками, открыл огонь на ходу, а после укрылся за кучей из трёх тел дроидов, стреляя оттуда. Лишь пара его выстрелов пролетела мимо цели, а от остальных погибли остатки отряда врага. Таким образом, меньше чем за три минуты он уничтожил двадцать вооружённых противников. Пусть те и были дроидами, но подобное получалось не у всех джедаев, не то, что у клонов. Толпа взревела, зааплодировав ему, вновь взревели фанфары.
— Пара гладиаторов из… других мест, бросили ему вызов, так что сейчас он будет сражаться с ними. Один забрак и один гаморреанец, — произнёс эрцгерцог, — должно быть интересно, хотя я и уверен в его победе.
— Он идеально подходит, — хлопнула в ладони, при этом оставив кубок парить в воздухе, чисска, — отличный экземпляр. Мне приходилось видеть в бою оригинал, думаю, они стоят друг друга, пусть ни разу и не встречались, наверное….
— Мы можем, встретится с ним после боя? — спросил киборг.
— Разумеется. Только хочу предупредить вас, у него после боя обычно плохое настроение, потому мы позволяем ему несколько расслабится, несмотря на то, что обычно он довольно груб со всеми, — ответил Поггль, вновь повернувшись к арене, когда был подан сигнал о начале очередного боя…
Рэкс устало прислонился к стене, съехал по ней на пол и посмотрел в потолок целым и окровавленным глазом. Гладиатор-забрак до последнего скрывал тот факт, что его топор имеет вибро-лезвие, от чего смог нанести довольно неприятный удар по голове и легко пробил шлем и, возможно, КС-7567 на этом закончил бы своё существование. Но, к счастью, а может, и несчастью, в следующее мгновение враг понял, что ему вырвали кадык, и уже больше ничего не сумел сделать.
— Так что, парни, пока я ещё повспоминаю вас… И то, как нас всех здесь бросили, — произнёс мужчина вслух, взяв флягу, лежащую рядом, прямо на том месте, куда её бросил распорядитель арены. Открутив крышку, принюхался, судя по всему, это снова была какая-то дешёвая недовыпивка, которую джеонозийцы гнали из какого-то местного гриба, после чего сделал несколько больших глотков, закашлявшись.
Он бросил взгляд на броню, которая получила несколько новых отметин, но продолжала всё так же хорошо защищать, если не считать того, что на данный момент состояла из частей разных комплектов. Когда их бросили на этой планете, они ушли в горы и устроили местным партизанскую войну, выходило не очень, было много потерь, не хватало всего, потому приходилось использовать остатки доспехов погибших братьев. Как тех, кто гибли во время новых боёв, так и тех, что до сих пор можно было найти в этих уродских пустынях на местах боёв. Собственно, во время такой вылазки на поле боя за остатками боеприпасов и пайками, его группу и атаковали новые дроиды КНС, которых называли коммандос. Он и его товарищи сражались достойно, не собирались сдаваться, но близкий взрыв оглушил его, а после он оказался в плену с братьями из других групп сопротивления.
Тогда он и узнал, что они, как и его отряд, всё ждали помощи от Республики, ждали второй атаки, потому сопротивлялись и готовились к тому, чтобы оказать всю возможную помощь. Эта мысль помогала им держатся даже в плену, когда их пытали на допросах и когда сделали гладиаторами на арене. Но, неделя шла за неделей, месяц шёл за месяцем, а о Республике всё не было слышно. Как-то раз местный самый главный жук, весь в золоте, пришёл и объяснил, что эта планета теперь самая защищённая в галактике, и что КНС будет отстаивать её любой ценой, что надежды на спасение нет. Он ему не поверил вначале, но потом, получив доступ к новостям КНС и Республики, понял простую вещь. Их здесь бросили как отработанный ресурс, поскольку клоны не были нормальными разумными, они были лишь собственностью Республики, подобно тому, как дроиды были собственностью КНС.
А потом они стали гладиаторами, сражаясь, разумеется, не по своей воле, а под угрозой смерти или убийства раненых братьев, и со временем он остался один. Совсем один, прекрасно понимая, что, как только погибнет сам, прекратит вспоминать погибших на этой планете братьев, которые сражались во время битвы, и тех, кто сражался после, о них забудут насовсем. Это было непросто, учитывая, сколько из них умерли на его глазах, но он продолжал жить, надеясь, что однажды умрёт в бою на этой проклятой арене, как-нибудь неожиданно, так, чтобы не понял, что уже умер. Сбежать не выходило, он пробовал, не получилось, да и не знал, что делать после того, как сбежит. Служить Республике дальше не хотелось, но и если бороться с ней, то он просто не представлял, что будет делать, да и не хотел сражаться один, как, впрочем, и на стороне КНС.