– Стихийное проклятие, – прошептал Ли Хан. – Да, такое возможно…
– А дальше произошел классический несчастный случай. – Я встал и отряхнулся. – Магия, боль, смерть сплелись воедино – заклинание обрело стабильную конфигурацию и отпечаталось в реальности подобно личности умирающего. Схему могу нарисовать.
Кстати, не мешает сделать это прямо сейчас. Вдруг самому (тьфу-тьфу!) пригодится.
Куратор нахмурился – в запретной дисциплине он был не силен.
– Почему мы не почувствовали это сразу?
– Потому что у практикующих магов очень хороший самоконтроль, а во сне он ослабевает, возникают какие-то колебания Источника, которые заставляют посмертный отпечаток проявиться, а дальше проклятие восстанавливается, как восстанавливает себя пробужденная некромантом личность, потому что с личностью оно и спаяно. Тип Источника не важен, к каждому одаренному, посмевшему заночевать здесь, является тот мертвый маг и требует убивать все, что дышит. По сути, это всего лишь морок, умопомрачение, беда в том, что он может возникать неограниченное количество раз, а отбить подобное нападение почти невозможно – белая магия идеальна для воздействия на живых.
Интересно, а уцелел бы зомби?
– И вы представляете себе механизм этого явления? – прищурился Ли Хан. – Механизм стихийного проклятия?
Должно быть, ему не часто утирали нос в знании основ.
– Слышь, дед, ты не в курсе, но последние четыреста лет теория магии бурно развивалась. И да, я представляю механизм происшедшего совершенно отчетливо.
Куратор мыслил более практично:
– Есть ли способ избавиться от морока?
– Нет.
– Почему вы в этом так уверены?
– Потому что, если бы способ погасить белое заклинание такого рода существовал, Полисант давно бы заселили.
Впрочем, есть ведь и противоположное явление – Финкаун, в который люди вернулись уже лет через пятьдесят после катастрофы. Правда, там основную проблему составляли расплодившиеся без присмотра чудовища…
– Я вижу только один вариант: снять отвращающие знаки и контролировать тварей вручную, позволяя им проявиться, но не давая вырасти до опасных размеров. Заселяя какую-то область, нежити оставляют после себя абсолютно стерильную в магическом плане среду. Фома, удачно поселившийся на том пожарище, выжрет основу морока за сутки.
Правда, ждать этого события придется до воцарения хаоса, если только не организовать конкретно здесь еще одну Мировую Ось.
– Это не наша задача – брать на себя ответственность за такое сложное мероприятие и контролировать его! – вскинулся Питер. – Сообщим местным властям и оставим надпись, подробно разъясняющую ситуацию. Думаю, этого будет достаточно.
Играйте марш, зовите летописцев – у куратора проснулось чувство меры!
Белые шустро сняли где-то дверь и принялись выжигать на ней иероглифами соответствующие инструкции. А вот Ридзер и компания пребывали в трауре: что такое стихийное проклятие, они знали, практику в Полисанте проходили. Условия карантина не зря налагали запрет на имущество – вся их добыча несла в себе след вредоносной ворожбы. Честно наворованное сложили в большой кувшин и, скорбя, прикопали в стороне от дороги (просто чтобы не вводить дураков в искушение). Я между делом приметил место. Нет, проклятые сокровища мне ни к чему, но тут такое дело: Шорох ведь тоже нежить, значит, на пресловутый отпечаток должен действовать аналогично. Вписываться за Ридзера я не стану (меркантильный монстр вечно желает странного), но при случае могу поставить эксперимент. Пора уже начинать делать запасы на будущее, на мое долгое, долгое будущее.
– А теперь – ходу отсюда, пока мы сами этой дряни не нацепляли!
Лагерь был свернут за рекордное время. Белые укрепили свое художество на видном месте и с облегчением забрались в грузовик. Место в кабине рядом со мной для разнообразия досталось Ли Хану (армейские олухи благоразумно решили не мозолить мне глаза).
Белый был задумчив и тих, у нас хорошо получалось молчать вместе. На колени себе он положил книжку в нежно-розовом переплете, но читать ее не пытался. Меня подмывало спросить, ради какой такой выгоды империя устроила ту бездарную бойню, но я подозревал, что Ли Хан и сам этого не знает. Путаные са-ориотские традиции имели исчезающе мало общего с разумом и логикой.
Через час Харна-Турум превратился в серые квадратики на зеленовато-буром склоне, и только сердце проклятия чернело незаживающей язвой. Я стал богаче на одну запретную формулу, но историю чужого идиотизма записывать в дневник не стал.
Люди склонны жить иллюзиями, страны, сословия, возраст – отличается только глубина заблуждений. А уж черные… Этим объясни все в подробностях – через день забудут. Именно поэтому только профессионал способен в полной мере оценить угрозу, исходящую от белого мага, и надлежащим образом к ней подготовиться (кое-какие амулеты Питер Мерсинг не снимал даже перед сном).