Стоило мне сказать, что я хочу повидаться с Машкой, которую подарили русские полярники, как служитель без разговоров повел меня к ней, невзирая на грозные надписи «Вход воспрещен». Маша здесь — знаменитость. Ее фотографии печатались в газетах. Встречать ее приезжал сам обер-бургомистр столицы.
Честно говоря, я бы не узнал Машу в серьезной крупной медведице, которая, мягко ступая, ходила из угла в угол. Ожидая после кормежки своей очереди на выход в большую открытую вольеру с бассейнами.
Я тихо позвал:
— Маша! Маша!
Она подняла голову. Подошла к решетке. Сунула нос между прутьями.
Я протянул было руку, чтобы почесать ее между ушами, — она это очень любила. Но тут же отпрянул. В дальнем углу яростно взревел огромный медведь.
— Что поделать, — улыбнулся служитель. — Будущий супруг ревнует…
…Когда я вернулся в Москву, мне позвонил Эдик Саруханян. Он только что приехал из Болгарии, гостил у Слава Караславова.
— Между прочим, видел в Софии Машку! Здравствует великолепно!
— Как Машку? Она ведь в Берлине.
— В Софии тоже Машка. Как видишь, медвежатниками, брат, мы оказались никудышными.
Чакурдах — Москва
