— Мама, папа, я дома. — Бросив дежурную фразу приветствия, Алан сбросил рюкзак на полку, снял верхнюю одежду и забросил «рабочку» в стиральную машину. Отец, следуя давней привычке, сидел в гостиной, раскуривая трубку за очередной передачей с «дачными лайфхаками», а Элизабет ворковала на кухне за готовкой. Аромат жаркого из говядины и пирога с фаршем мягко ударил в нос, и Алан зажмурился, предвкушая вкусный ужин.
— У тебя под носом черно, мастер, — хмыкнул Олли, сдержанно улыбнувшись в пышные усы. Алан быстро умылся, вернулся в гостиную и занял кресло напротив отца, вжимаясь в мягкую спинку.
— Хорошо поработал сегодня. Надо будет на выходных съездить за углем, всего полмешка осталось. Ты свободен в субботу?
— Давно бы уже сам права получил, — наигранно ворчливо буркнул Олли, сделав глоток из чашки с чаем, стоящей перед ним. — Ладно, съезжу. А чего так долго?
— Тебе же всё равно по пути, если собираешься в строительный, — парировал Алан, пожав плечами. — Да и не люблю я машины, мне велосипед ближе. А долго, потому что моему другу нужно было помочь, подварить раму на велике. Сварочник я оставил в кузнице, скажи, если понадобится, принесу обратно.
Наконец, Элизабет закончила с поздним ужином, и семья принялась за еду под будничные разговоры да регулярные замечания матери в адрес Алана о режиме дня и позднем возвращении домой.
После ужина Алан поднялся в свою комнату, обвёл взглядом «небольшой» творческий беспорядок на столе, разгрёб все ненужное. Взглянув на часы, показывающие полвторого, он решил на полчаса погрузиться в составление сценария для очередного рассказа, но несколько увлекся и закончил, когда на улице уже начало светлеть. Алан отложил ручку, потёр покрасневшие глаза, выпил стакан воды и, раздевшись, отправился на заслуженный отдых, благо, наступившая пятница обещала быть относительно свободной. С этими мыслями парень погрузился в глубокий оздоровительный сон.
То ли в силу развитой творческой натуры, то ли по каким-то иным чисто биологическим причинам, но сны снились Алану практически каждую ночь. В них он, можно сказать, жил добрую половину жизни. Некоторые из особенно фантастических снов удавалось записать до того, как они выветрятся из памяти во время утренней рутины, и они становились основой для очередного рассказа.
В этот раз, открыв глаза, Алан узрел небо. Нет, не так — Небо. Глубокое черное полотно, которое рассекали ярко-белые точки, находящиеся в постоянном движении. Подобно микроскопическим субатомным частицам, они оставляли яркие следы, формирующие фантастические узоры — круги, завитки, линии. На первый взгляд они создавали хаос, но при достаточно пристальном разглядывании в этих переплетениях узоров можно было найти некую неподвластную человеческому разуму систему, рассчитать которую смог бы, наверное, настоящий гений.
Алан не двигался. Он прислушался к ощущениям в собственном теле и почувствовал, что лежит на чём-то мягком, похожем на свежую траву. Кожу приятно щекотало, а по телу пробегала легкая прохлада, принесённая летним ветром. Алан ещё какое-то время всматривался в небо, и вдруг понял, что узнает его. Именно таким было небо в одном из множества его произведений, написанном еще три года назад. Алан и правда списал его с найденного в сети изображения треков субатомных частиц в камере Вильсона. Увиденное зрелище так потрясло сознание творца, что он взял его за основу ночной небесной глади, создав систему, в которой в ночное время магнитное поле плоского мира бомбардируют отрицательно заряженные частицы из глубокой пустоты внешнего пространства, создавая эти невероятные рисунки, а в дневное время их сменяют позитроны, в результате взаимодействия коих с магнитным полем образуются световые лучи, освещающие мир вместо нашего солнца.
За этими воспоминаниями Алан вдруг осознал, что он сейчас видит то, что некогда придумал, а значит, это его собственный сон, который создал его мозг, вытянув из глубин сознания эту информацию. В голову сразу же пришли воспоминания про осознанные сновидения, в которых человек понимает, что это не реально, и может творить очень многое, вплоть до полетов и изменения самого мира при должной концентрации. Алан поднял руки над собой, осмотрел их: всё те же привычные ладони с твёрдыми от тяжёлой работы мозолями и несколькими подзажившими порезами на пальцах. Он сжал их в кулаки, затем разжал и представил, как энергия льётся по телу, собираясь на кончиках пальцах, чтобы сформировать пламя. Но ничего не произошло. Таким же образом он попробовал взлететь, изменить светящиеся росчерки в небе и материализовать в руках золотой череп льва. Однако все попытки не увенчались успехом.