Читатель догадывается, что я постоянно использую слова «внутри» и «снаружи», «микро» и «макро», «в малом масштабе» и «в большом масштабе» для того, чтобы прояснить дестабилизирующую роль лаборатории. Именно через лабораторную практику происходит трансформация отношений между микробами и скотом, фермерами и их животными, ветеринарами и фермерами, а также ветеринарами и биологическими науками. Широкие заинтересованные группы считают, что ряд лабораторных исследований относится непосредственно к ним и оказывает им помощь. Все они убеждены, что проблемы французских гигиенических и ветеринарных наук будут разрешены внутри лаборатории Пастера. Именно эта драматическая короткая цепь и была моей отправной точкой: все заинтересованы в лабораторных экспериментах, которые всего лишь за несколько лет до этого не имели к ним никакого отношения. Это привлечение и удержание интереса стали возможными благодаря осуществленному лабораторией Пастера двойному перемещению сначала в поле, затем обратно в лабораторию, где, через манипулирование новыми материалами были получены свежие ноу-хау: чистые культуры микробов.
3. Шаг третий: сдвигание мира с помощью рычага
Но даже на этом этапе все, что было в лаборатории, так могло в ней и остаться. От того, что макрокосмос теперь связан с микрокосмосом лаборатории, она все равно не выйдет за пределы своих собственных стен, а слово «Пастер» так и будет обозначать лишь одного человека с несколькими коллегами. Если за лабораторными исследованиями ничего не следует, то ничто не помешает возникшему интересу испариться безотносительно того, насколько большим он был и каким количеством социальных групп выражался. Если Пастер будет слишком долго оставаться в лаборатории и, например, изменит направление своей исследовательской программы для того, чтобы с помощью микроба сибирской язвы сделать новые открытия в микробиологии, как это сделал его последователь Дюкло, то люди скажут: «Что ж, как-никак это было всего лишь любопытство!» Только при ретроспективном взгляде мы можем сказать, что Пастер в 1881 году изобрел первую искусственную вакцинацию. Сказав это, мы забываем, что для того, чтобы подобное было возможным, необходимо было сделать еще один шаг, а именно переместиться из лаборатории обратно в поле, от микромасштаба перейти к макромасштабу. Как в случае с любым переводом, здесь возможно и даже необходимо несколько исказить значение, но все же не потерять его окончательно. Ведь группам, согласившимся идти вместе с Пастером для того, чтобы разрешить свои проблемы, необходимо достигнуть своих непосредственных целей. Они не могут останавливаться в лаборатории.
Пастер с самого начала своей карьеры ученого был экспертом по завоеванию интересов различных групп и по убеждению их представителей в том, что их интересы были неотделимы от его собственных. Обычно он достигал этого слияния интересов (Callon, 1981), используя стандартную лабораторную практику. В случае с сибирской язвой он делает то же самое только в большем масштабе, ибо теперь он привлекает внимание групп, являющихся выразителями более широких социальных движений (ветеринарной науки, гигиены, в перспективе медицины) и затрагивает проблемы, стоящие на повестке дня. После проведения вакцинаций внутри лаборатории Пастер организует открытый эксперимент на более крупном масштабе.
Этот открытый эксперимент организуется под покровительством сельскохозяйственных обществ. Их внимание было вызвано предыдущими шагами, сделанными Пастером, но, тем не менее, в переводе («решайте свои проблемы через лабораторию Пастера») подразумевалось, что именно их проблемы будут разрешены, а не только проблемы Пастера. Таким образом, данный перевод также понимался и как часть контракта, ответная сторона которого теперь ожидается от Пастера. «Мы готовы скорректировать все свои интересы в соответствии с вашими методами и практикой для того, чтобы использовать их в своих целях». Этот новый перевод (или корректировку [displacement]) также сложно оспорить, как и первый. Пастер обладает вакциной против сибирской язвы, находящейся в его лаборатории в Париже. Но каким образом лабораторная практика может быть расширена? Несмотря на все изысканные аргументы, приведенные по этому вопросу эпистемологами, ответ прост: только через расширение самой лаборатории. Пастер не может просто раздать фермерам флаконы с вакциной и сказать: «Отлично, она сработала у меня в лаборатории, дальше управляйтесь с ней сами». Если бы он это сделал, ничего бы не вышло. Вакцинация будет иметь эффект только при условии, что выбранная для эксперимента ферма в деревне Пуйи ле Фор будет существенно трансформирована в соответствии с предписаниями лаборатории Пастера. Серьезные прения возникают между Пастером и сельскохозяйственными интересами относительно условий эксперимента. Сколько необходимо прививок? Кто будет посредником между двумя сторонами? И так далее. Эти прения сходны с уже имевшими место разногласиями, когда Пастер прибыл на ферму, чтобы взять пробы для исследования в лаборатории. Здесь необходимо найти компромисс, который позволит Пастеру достаточно расширить лабораторию (с тем, чтобы вакцинация могла повторяться и давать результаты), но который одновременно окажется приемлемым для фермеров и будет рассматриваться как распространение лабораторной науки вовне. Если расширение зайдет слишком далеко, то вакцинация не будет иметь успеха, и Пастер будет отброшен назад в лабораторию разочарованными фермерами. Если же оно окажется слишком скромным, произойдет то же самое: Пастер будет признан лабораторным ученым, не представляющим интереса для использования вовне.