— В столицы сменилась власть, вернулся король и послал войска проверить границы, — объяснил я.
Я давно усвоил, что лучшего вранья, чем полуправда невозможно придумать.
— Династия королей была давно прервана, — поморщился Латиф-Рамир. — На западе в людях уже давно нет силы, вы погрязли в своих нечистотах и дрязгах. Вам нечего противопоставить силе и величию Великого Уруса.
Впервые за все время, я увидел, что Латиф-Рамир по-настоящему разнервничался, не пришлась ему моя новость по вкусу. Значит, порушились серьезные планы. Планы на грабеж и насилие на моей земле. Как же мне хотелось взять и прям сейчас снова его убить.
— Оказалась, что не совсем так, — со сделанным безразличием пожал я плечами. — Нам с ребятами оно по барабану, мы в родные края больше не ногой. По слухам, Леон из династии королей сумел отстоять свои правда на трон и взял власть в Тринадцатом герцогстве.
— Что ж, если так, то плохо, — снова затягиваясь своей гадостью, но уже куда спокойней констатировал Латиф-Рамир.
— К гадалке не ходи, власть он не удержит, — изображая простака, засмеялся я.
— Короля делает свита. Ваша знать сплошные вырожденцы. Ему не на кого опереться, даже если он и обладает силой. А мы уже давно готовы к более решительным действиям, чем разбойничьи набеги…– договаривать Латиф-Рамир не стал, итак, видимо, понял, что сморозил лишнего. — Кто и как убил Латифа? И почему он мертв, а вы живы?
— Не свезло Латифу, — опять включил я дурака. — Его убила рабыня, всадила нож в спину, когда он садился на коня, чтобы сберечь свою жизнь. Мы же успели удрать.
— Эта рабыня жива? — снова спросил Латиф-Рамир.
— Мы её прикончили, — ответил я.
— Кто это сделал из вас и как? — сердито процедил Латиф-Рамир, очевидно, недовольный нашей местью за свою кончину.
— Это сделал я, — впервые за все время сухо подал голос Томаш.
— Эта дрянь страдала перед кончиной? — немного подавшись вперед к Томашу, спросил Латиф-Рамир.
— Нет, я сделал все быстро, — не стал утолять жажду крови Латифа-Рамира Томаш. — Всадил ей копье в спину.
Рамир-Латиф с ненавистью уставился на Томаша. Руки сжались в кулак, челюсти сомкнулись.
— Ты подарил ей легкую кончину⁈ — сведя брови к переносицы обвинил Латиф-Рамир Томаша. — Её надлежало предать мучительной казни из всех возможных! Эта ничтожная посмела ни то, что руку на своего господина поднять, она отняла у него жизнь!
— Латиф над ней перед этим уже хорошо так поработал, — вставил я, пытаясь выкрутится из дурацкой ситуации. — Так что девчонка перед кончиной очень страдала, на ней живого места не было. И как силы нашла всадить в Латифа нож, ума не приложу. Мы же торопились поскорее убраться оттуда, так что не обессудь, визирь, как смогли, так отомстили.
В напряженной тишине зажужжала муха. Латиф-Рамир резко вскинул руку и, поймав муху в кулак, раздавил.
Рамир, хоть и был похож на Латифа, как две капли воды, и совершенно точно представлял собой одного и того же человека, однако между Латифом, которого я видел в шатре и дворцовым Рамиром, который сидел сейчас передо мной, пролегала пропасть.
Шатровый Латиф по своей сути являлся просто бешенным псом — бестолковым, жестоким, опасным только для слабых и беззащитных. А вот дворцовый Рамир по природе своей казался совсем иным, не менее жестоким, а может и более, но вместе с тем расчетливым, холодным. Этот зверь куда опасней бешенной собаки — это волк, который при случае умеет надеть овечью шкуру.
Тиски тишины стали медленно разжиматься.
— Хорошо, — наконец-то вынес вердикт Рамир-Латиф. — Пусть будет так.
Чтобы окончательно разрядить обстановку, а заодно и утолить собственное любопытство, я задал вертящийся на языке вопрос.
— Рамир, а вот девицы, что нам бусинки дали, они же из гарема султана, верно?
— Верно, чужак, — кратко ответил Рамир-Латиф.
— А разве женщинам султана дозволяется спать со всеми подряд? — прямо спросил я.
Рамир-Латиф затянулся своей гадостью и выпустил облако дыма. Я затаил дыхание, чтобы не впускать в себя опять этот отупляющий концентрат.
— Обычно не дозволяется, — как бы нехотя признал Рамир-Латиф.
— Что же в нас такого необычного? — иронично спросил я.
— Дело не в вас, — напряженно ответил Рамир.
Будь я благовоспитан, как Томаш, увидев, что собеседнику не хочется говорить, свернул бы разговор, но я был тем, кто я есть, поэтому нагло продолжал давить на своем.
— Тогда в чем?
— Султан давно мёртв. А госпоже Закире гарем ни к чему, — сдержано ответил Рамир-Латиф.
— Если ни к чему, есть же разные способы от него избавиться, отпустить, например, девиц на свободу или перепродать за хорошую цену? — подсказал я.