– Разочаровываешь, Волчонок! Неужели у Теней настолько скудный набор… способов отправки на тот свет?
– Вас интересует кто-то конкретный?
– Хм? – Красиво заломленная бровь – все, чем августейшая особа изволит показать некоторое… недоумение.
– Ну, мне показалось, что не может прекрасная госпожа интересоваться этими брутальными подробностями просто так… Наверно, есть какой-то практический интерес. Вот я и спрашиваю, кто конкретно посмел так расстроить прекрасную госпожу, что стандартные способы не подходят…
– Себя в этой роли ты не рассматриваешь, Волчонок?
– А что я плохого вам сделал? – Изображаю почти искреннее недоумение. – Вашим близким? Даже не так: что вообще плохого я сделал? Ну, разве что некоему Иллитарру по чердаку настучал… Но это в воспитательных целях – нельзя быть таким беспечным!
Лицо Императрицы (думаю, что это все-таки она) чуть дрогнуло. Но голос остался сухим:
– Завтра утром тебя повесят.
Вот это заявочки! Сначала меня обдало холодом, даже кончики пальцев защипало. Гайнар Айно встрепенулся и посмотрел на обстановку более… практическим взглядом. Но – нет – ни вариант с заложником, ни прорыв в заманчиво открытую дверь камеры не пройдет. Если я поднимусь сейчас с кровати, то дальнейшее движение будут совершать уже отдельные куски моего тела – вооруженные рау в дверях только выглядят расслабившимися.
– Вот так вот… – Как я ни старался, а голос все-таки дрогнул. – Ни обвинений, ни упреков. Возьмут и повесят завтра хорошего НЕВИНОВНОГО человека.
– Достаточно нападения на члена императорской семьи и угрозы ему оружием.
«Логично… для средневековья. Тут вам не здесь – тут гуманизмом никто не страдает»
Уже несколько секунд со мной творилось что-то странное. Я был спокоен, как Карлсон. Никак не мог отнестись к происходящему всерьез. В воду мне чего-то подмешали? Или магией воздействуют? Так заметил бы.
– Отсталое средневековое общество…
– Ого… – Снова вздернутая бровь. – Какие слова мы, оказывается, знаем. Но мне неинтересно твое мнение. Завтра. – Повторила она. – Утром.
Императрица поднялась. И, не прощаясь (а с чего бы вдруг?), удалилась. Охранники, не спуская с меня взгляда, тоже скрылись в коридоре. Глухо стукнула дверь, лязгнул засов. Кто-то снаружи завозился с замком.
А я, весь такой спокойный, сидел на топчане. И недоумевал.
Президент навестил тюрьму, чтобы сообщить очередному смертнику о грядущем расстреле. Ну, да – делать ему, президенту, больше нечего!