Дело в том, что девочка обречена на счастье. Так сказала фея-крестная, бабка-повитуха из глухого леса, таксистка-негритянка, принимавшая роды в пробке на автостраде. Сказала сразу, как увидела сияющие глаза — эта девочка будет счастливой.
И девочка ждет. Три, пять, девять лет — рано или поздно он обязательно приходит. Юный рыцарь, отважный капитан дальнего плаванья, астронавт на сверкающей ракете, красавчик-миллионер. Он влюбляется в девочку с первого взгляда, сияние звездных глаз ранит его в сердце. Он берет её за руку и уводит — в фамильный замок, на далекие острова с золотыми пляжами, в города, что пахнут сандалом, вином и корицей, далеко. И там они живут, долго и счастливо.
Все это вранье. Никто не приходит. Девочка взрослеет, стареет, превращается в каргу с кожей в мерзких коричневых пятнах. Её руки трясутся. Её золотые, иссиня-черные, огненно-рыжие волосы становятся цвета скисшего молока. Они даже пахнут скисшим молоком. Катаракта убивает её глаза — день за днем, пока звезды не обращаются в черные дыры. Когда её хоронят на заднем дворе, за оградой кладбища, в яме на болоте, никто не может вспомнить про неё ничего хорошего. Даже имени её не помнят…
Впрочем, у нас другая история.
Хозяин дороги
Ясминка встретила Юсуфа на дороге откуда-то куда-то ещё, в час когда солнце окрасило далекие горные вершины в темный пурпур.
Она шагала налегке — в рюкзаке вистл и смена белья, горсть мелочи в кармане, дырки в кедах и ветер в голове. А что ещё нужно девушке семнадцати лет от роду, перед которой лежит целый мир? Позже Ясминка не смогла вспомнить, где она свернула не туда и что за тропинка вывела её на то шоссе.
Как само собой разумеющееся: это была заброшенная дорога. Разбитый асфальт, сквозь трещины пробивались пучки сухой травы, стершаяся разметка. По обе стороны раскинулась пустошь — мертвая желтая трава, мертвая черная земля. За несколько часов мимо не проехало ни одной машины. Впрочем, Ясминка не унывала. Ей не привыкать ночевать под звездами. А любая дорога должна где-то закончиться.
Машина появилась из ниоткуда. Черный джип, совсем не уместный в этой глуши, возник у неё за спиной. Он не промчался мимо, швырнув в лицо пылью из-под колес, чего можно было ожидать. И не затормозил, взвизгнув шинами, преграждая путь, чего тоже можно было ожидать. Джип ехал с той же скоростью, с которой она шла, в пяти шагах за спиной. Мотор тихонько рычал; за тонированными стеклами не разглядеть ни водителя, ни пассажиров. Дурная машина.
Полчаса Ясминка делала вид, что джипа не существует. Шла не оборачиваясь, насвистывая незатейливый мотивчик. Шагала легко, но сердце стучало, как кузнечный молот. Она могла бы спрыгнуть с шоссе и рвануть через поля. Но смысл? Такой машине ничего не стоит съехать следом за ней. Убежать невозможно, а прятаться негде. И потому Ясминка продолжала идти вдоль обочины. Главное — не показывать страха, а там, глядишь и обойдется. Надсадно стрекотали кузнечики. Горы не приближались.
В итоге у водителя лопнуло терпение. Джип рванул с места, едва не задев Ясминку боковым зеркалом. Но не успела она обрадоваться, как раздался визг тормозов — машина остановилась, не проехав двадцати метров. Хлопнула дверь. Ясминка сжала в кулаке серебристый пацифик, словно дешевая побрякушка могла её защитить от любых бед.
Высокий мужчина встал у капота автомобиля. Смуглый, с точеным лицом; аккуратная борода и усы выглядели так, будто их нарисовали перманентным маркером.
— Привет, — сказал мужчина, когда Ясминка подошла достаточно близко.
Она глянула на него из-под растрепавшейся челки. Не нужно отвечать, нужно молча пройти мимо. Но она ответила:
— Доброй ночи.
Губы мужчины изогнулись в улыбке.
— Замерзла, красотка?
— Нет.
Мужчина улыбнулся шире. Он видел её насквозь, видел, что ей страшно. Он посмотрел на свои ногти, пошевелил пальцами.
— Куда направляешься?
— Далеко, — сказала Ясминка. — А потом ещё дальше.
«К морю…» — подумала она, но вслух не сказала. Мужчина понимающе кивнул.
— Могу подбросить, раз нам по пути.
— Вот уж не думаю, — ответила Ясминка. Края пацифика впивались в ладонь.
Мужчина расхохотался.
— Не бойся, — сказал он. — Даю слово — я тебя пальцем не трону. Мне это не интересно.
Он распахнул дверцу машины.
— Садись.
Сложно сказать, что было в его голосе, из-за чего Ясминка послушалась. Может, он её загипнотизировал? Она хотела пройти мимо, а вместо этого забралась на скрипучее кожаное сиденье, все ещё цепляясь за глупый пацифик. В машине пахло, как в больнице. От этого запаха у Ясминки закружилась голова.