Однажды ночью, проводив новых друзей, я вышел на палубу, чтобы подышать свежим воздухом. Вахтенный матрос, проходя мимо, отдал честь. Я немного постоял на носу, разглядывая огни "Великолепного". Было ветрено, я не надел бушлат и быстро замерз. Возвращаясь обратно, я остановился возле капитанской каюты. Хал не спал. В гостиной горел свет, и я видел сквозь занавеску темный силуэт стоящего человека. Я подумал: "Не зайти ли к капитану и не выпить рюмочку". Неожиданно через открытый иллюминатор до меня донеслись голоса, похоже Хал был не один.
- Безобразие! Я даже в оружейную не могу попасть, пока не подпишу специальную бумагу у Пуи. Такое ощущение, что на корабле главный он.
Я узнал голос механика. Обычно спокойный и тихий лейтенант Лас, сейчас был сильно раздражен.
Первой моей мыслью было уйти, но ответ капитана заставил меня не много задержаться.
- А он и есть главный, - ответил Хал, - бросьте Лас. Вы должны понимать, что обычный лейтенантик, даже, если он из разведки, никогда бы не получил на моем корабле адмиральскую каюту.
- Я Вас не понимаю.
- У него особые полномочия. Каракатица знает, кто он вообще такой. Поэтому я Вас прошу, соблюдайте субординацию и перестаньте его задевать. Не хочу, чтобы это для Вас плохо кончилось.
Лас, что-то пробурчал, но я не расслышал. Я вообще никогда не любил подслушивать под открытым окном или подглядывать в замочную скважину, поэтому решил, что с меня довольно. И тем не менее, я был рад, что стал свидетелем этого разговора. Выходит, наши с капитаном мысли сходятся, я тоже решил, что Пуи не похож на лейтенанта из разведки.
Доктор Сол замкнулся в себе и даже в кают-компании почти ни с кем не разговаривал. Мне было жалко старого друга. Я видел, что его мучают тяжелые мысли и не знал, как ему помочь. Он мало ел, почти не гулял и матросы говорили, что свет в его каюте горит почти всю ночь. В дальнем походе случается всякое, бывает, что даже самая крепкая воля ломается из-за кажущегося пустяка. Я корил себя за грубость, которую допустил в разговоре с доктором, и однажды не выдержал и постучал в дверь его каюты.
Мне никто не ответил, и я подумал, что Сола нет на месте. Когда я уже собрался уходить, дверь распахнулась. Доктор был один и уже успел надеть халат, форма как попало была свалена на койке.
- Добрый вечер, - сказал я.
- Добрый вечер.
- Вижу Вы еще не спите.
- Да, - Сол посторонился, давая мне возможность войти, - бессонница. Заходите.
Я вошел и сел на свободную койку. Белье на кровати доктора было смято, пепельница переполнена.
- Как поживаете?
- Нормально, - ответил Сол.
- Я пришел попросить прощения, - сказал я, - извините меня за грубые слова.
- Ничего, я сам во всем виноват. Вы вполне доходчиво объяснили мне, что сделать ничего нельзя, а я все никак не могу успокоиться.
Он сел на койку, полы халата разошлись, открыв худые волосатые ноги. Выпить он мне не предложил и видимо не очень обрадовался моему визиту.
- Вы тоже извините меня, Бур. Нельзя требовать от людей слишком многого.
- Хотите меня обидеть?
- Ну что Вы!
Мне захотелось хорошенько встряхнуть его, чтобы немного прочистить мозги.
- Знаете, что, - сказал я, вставая, - наш разговор мне не нравится. Прощение я попросил, так что совесть моя чиста. Хотите страдать и мучиться, пожалуйста. Я правда, не вижу повода для страданий, но возможно потому что имею слишком толстую кожу. Вы нам нужны доктор. Я действительно не знаю, что делать с сотней моряков, которым Толь задурил голову своей религией. Кроме Вас с этим никто не справится. Так что постарайтесь взять себя в руки и придумайте, как помочь этим несчастным.
В глазах доктора мелькнула, какая-то мысль, но отвечать он не стал, а только кивнул головой.
Однажды вечером, после отбоя, ко мне заглянул лейтенант Пуи.
Ложиться спать было рано, поэтому я удобно расположился на койке с книгой в руке, собираясь почитать очередной роман. В дверь постучали.
- Войдите, открыто! - крикнул я и посмотрел на часы. Поздние визиты на корабле были не приняты, и я подумал, что это Сол очнулся от своего странного состояния и пришел поговорить.
Пуи аккуратно открыл дверь и остановился на пороге. Не могу сказать, что его визит меня сильно удивил.
- Проходите лейтенант, - сказал я, вставая и указывая на соседнюю койку, - располагайтесь.
Разведчик с интересом огляделся и сел.
Вообще офицерская каюта не плохо приспособлена для двух вещей, игры в шахматы или задушевных разговоров. Усаживаясь на койку, хозяин и гость оказывались за маленьким столиком лицом к лицу.
- Извините за поздний визит, - сказал Пуи. Он совсем не выглядел смущенным.
- Ничего. Чем обязан?
Разведчик кашлянул и полез в карман френча за папиросами.
- У Вас можно курить?
- Да, пожалуйста.
Я открыл иллюминатор.
- Разрешите задать Вам несколько вопросов?
Лейтенант закурил и положил полупустую пачку на стол. Я обратил внимание на то, что у него дорогой и редкий сорт папирос.
- Что Вас интересует?
- В своем отчете Вы писали, что лейтенант Гат был схвачен во время побега, поэтому Вы уплыли без него.
Я насторожился. Описание того, как мы покинули Дикий остров, было самым слабым местом в моем отчете. Я вспомнил холодную ночь, крики часовых и отсветы факелов на стене.
- Да. Это так.
Пуи кивнул.
- Вы уверены, что лейтенант Гат погиб при побеге?
- Нет, не уверен.
- Но Вы слышали выстрелы?
- Слышал.
- На сколько я понимаю, стреляли не в Вас, а внутри форта?
- Совершенно верно.
Тогда, два года назад, наш лагерь оказался в руках мятежников. Мы с офицерами договорились, что под покровом темноты перелезем через забор и сбежим. Лейтенант Гат, перед уходом, хотел отомстить за смерть нашего друга интенданта Коса и я потратил много времени, отговаривая его от этой затеи. Он шел последним и видимо решил все сделать по-своему. Когда мы с доктором перебрались за стену и добежали до лодки, в форте поднялся переполох и стрельба. Я должен был доставить капитану Халу секретное донесение, поэтому не мог рисковать. Не слушая возражений доктора Сола, я приказал уходить.
- Скажите, есть вероятность того, что лейтенант Гат до сих пор жив?
Я вздрогнул. Разведчик словно прочитал мои мысли.
- Это возможно.
- Как Вы думаете, - продолжал лейтенант, - если он жив, то примкнул к заговорщикам или остался верен долгу?
Я посмотрел на Пуи, но лейтенант отвел взгляд. Интересный вопрос. Если Гат не погиб, то скорее всего, согласился служить адмиралу, чтобы сохранить себе жизнь. Признать это значит подставить под удар артиллериста, а поручиться за то, что он до сих пор верен присяге, значит подставиться самому. Потом, при случае, Пуи сможет использовать мои же слова против меня.
- Я думаю, что он остался верен долгу.
Разведчик вздохнул.
- Мне хотелось бы думать, что на Диком острове у нас остались союзники. Лейтенант Тар вне подозрений, а вот остальные. Правильно ли я понимаю, что мы можем доверять лейтенанту Гату и взводу егерей, которые до самого конца поддерживали Вас?
- Мне трудно отвечать на Ваши вопросы,- сказал я, - прошло уже два года. Я не могу даже представить, что там происходит сейчас.
- Я понимаю, - Пуи докурил папиросу и затушил ее в пепельнице, - и все-таки?
- Я думаю, что мы можем положиться на егерей и на лейтенантов Тара и Муки, - я запнулся, - и на лейтенанта Гата, если он жив.
Услышав про Муки, разведчик заерзал.
- Вы думаете, что бывший адъютант адмирала Крола не предатель?
Не многие помнили, где служил Муки до того, как попал в экспедицию. Мне показалось, что разведчик упомянул про Крола специально для меня. Интересно зачем? Я никогда не скрывал своей дружбы с адмиралом.
- Я всегда доверял ему. Будем надеяться, что за два года он мало изменился.