Клерк разложил передо мной фотографии трехмачтового судна и схему расположения кают.
- На судне имеются все удобства. В каютах есть умывальные комнаты и даже складная кровать для прислуги.
- Мне нужна трехместная каюта первого класса, и еще, у меня будет очень много вещей.
- Вам понадобиться дополнительное багажное место?
- Да. Два дополнительных места.
Юноша оживился и стал, что-то записывать на листе бумаги, перо, которое он слишком часто макал в чернильницу, отчаянно скрипело:
- Вы путешествуете с семьей?
- Поедут моя жена и дети, 6 и 12 лет.
- Берете с собой прислугу?
- Скорее всего, нет.
Клерк остановился, с кончика пера соскользнула маленькая капелька и оставила на листе черную кляксу.
- Если Вы все-таки возьмете прислугу с собой, за нее можно будет доплатить уже на судне.
- Буду иметь в виду.
Молодой человек улыбнулся и загрохотал счетами:
- Это прекрасная поездка. Вашей семье должно понравиться.
Сумма была весьма внушительная. Я расплатился, взял билеты и вышел. Распорядитель подозвал пролетку. Я дал ему пару медяков и поехал в казарму.
Гвардейские части располагались таким образом, чтобы в случае нападения блокировать порт и гавани, перекрыть проспекты и окружить здание адмиралтейства и президентский дворец плотным кольцом охраны. План обороны столицы был разработан несколько столетий назад, и расположение казарм не менялось веками. Моя морина занимала двухэтажное здание в центре, со складами, ремонтными мастерскими, широким квадратным внутренним двором и фонтаном.
Я постучал в массивные деревянные ворота. Открылось маленькое зарешетчатое окошко, и калитка распахнулась. Часовой взял на караул и отошел в сторону, пропуская меня.
-- Здравия желаю, господин супер - лейтенант - моринер.
Я кивнул и вошел в полумрак подворотни. Здесь еще сохранялась прохлада.
Двор казармы был пуст, и я подумал, что мой заместитель скорее всего проводит учебные занятия.
Штаб 8 гвардейской морины состоял из двух комнат, гостиной, которую на морской манер называли кают-компанией и кабинета командира части. Гостиная -- большая комната с тремя окнами, выходящими во двор, с кожаным диваном и массивным столом, была самым уютным местом в казарме, здесь господа офицеры проводили совещания, выпивали и обедали. В углу справа, при входе, стояла маленькая плита с вытяжкой, на которой мой денщик Люм, варил кофе или грел чайник.
Чтобы попасть в кабинет, нужно было пройти кают-компанию насквозь, миновать стол и ряд стульев, и повернуть ручку, вечно закрытой, деревянной двери. В кабинете стоял сейф с личными делами офицеров и прочими документами, шкаф для одежды, канцелярский стол, пара стульев и высокие напольные часы, которые постоянно отставали. На стене висел мой трофейный карабин.
Я вошел в кают-компанию. Здесь было пусто, душно и накурено. На столе стояла хрустальная пепельница полная папиросных окурков, лежал ворох вчерашних газет и стоял пустой стакан. На диване осталась раскрытая книга, которую ночью читал дежурный офицер.
Я взял книгу в руки. Это был дешевый роман из тех, что в послевоенные годы заполонили прилавки книжных магазинов. Что-то о герое войны и ожидающей его с фронта голубоглазой красавице. Я захлопнул книгу и положил на место.
Дверь кабинета открылась и появился денщик, в руках он держал мокрую тряпку. Увидев меня, он смутился, отдал честь и вытянул руки по швам, тряпка при этом размоталась и повисла до самого пола.
-- Здравия желаю, господин супер -- лейтенант - моринер. Я у Вас уборку делал.
-- Хорошо сделал?
-- Так точно, - он заулыбался: - Может быть хотите чаю или кофе?
"Кофе" он произносил с особым шиком и получалось, что-то вроде "коофэ".
-- Пригласи лейтенант-моринера Бада, и вытряхни эту пепельницу, а то вся кают-компания провоняла.
-- Слушаюсь.
Денщик выбежал за дверь. Был он коротенький, толстый, суетливый и услужливый. Моринеры его не любили, за то, что Люм во все совал свой нос и на любой вопрос у него был готов ответ, причем его совершенно не смущало, что, как правило, его мнение никого не интересовало.
Я прошел в кабинет, поставил на подоконник ящик с кордом и коньяк, стащил через голову планшетку, бросил ее на стол, расстегнул китель и развалился на стуле.
Окно было открыто. Во дворе никого не было, только у ворот конюшни, изнывающий от жары и скуки часовой, переминался с ноги на ногу. Я попробовал вспомнить из какого взвода моринер, но так и не смог, кажется из второго. Дверь казармы распахнулась и по двору, придерживая шпагу, пробежал начальник штаба. Он был старше меня на два года, круглый, подвижный, с пивным животом и широким лицом. Бад воевал с первого дня войны, чем ужасно гордился. Он был из мещан, выбился в офицеры за счет бесшабашной отваги и презрения к смерти. В молодые годы Бад потерял жену, которая умерла при родах, оставив ему сына. Ребенка забрали родственники жены, которые жили в столице и удачно торговали сукном. Бад решил, что война отличная возможность расстаться с жизнью и воссоединиться с любимой женой. Он упрямо искал смерти, но не нашел. В последний год войны мы с ним побывали в нескольких переделках, подружились и прониклись друг к другу уважением. Жил он в казарме, в небольшой комнате с единственным окном во двор, столовался в части.
Хлопнула входная дверь. Бад стремительно прошел кают-компанию и вошел в кабинет. Он запыхался.
-- Добрый день!
-- Добрый. Садись.
Наедине мы были на ты. Он снял фуражку, положил на краешек стола, сел на стул, закинул ногу на ногу и внимательно посмотрел на меня. Глаза у него были голубые, на выкате.
-- Ну, что?
Утром денщик доставил ему записку и Бад был встревожен.
-- Нас ждет боевая операция.
-- Ну слава великому океану, - Бад расслабился и откинулся на спинку стула:
-- Операция -- это хорошо.
-- Это очень нехорошая операция, - я сунул ему под нос папку с документами: - мы отправляемся на "Дикий остров" искать адмирала Толя.
-- А по мне хоть к морскому дьяволу, лишь бы подальше отсюда, - беззаботно ответил Бад. Он взял папку, развязал тесемки и вытащил документы: - Кто такой этот Толь?
Я рассказал ему все, что знал, и все что услышал от адмирала и капитана. Бад не перебивал и слушал очень внимательно, то и дело поглядывая на фотографии и изучая список офицеров экспедиции.
-- Странно это все. Не понимаю, зачем нас посылать. Отправили бы разведывательное судно, - Бад положил папку на стол, достал из кармана маленькую трубочку и кисет, набил ее табаком и раскурил. По кабинету поплыл ароматный дымок.
-- Но адмиралтейству видней. У Меца голова большая, вот пусть она и болит. Доберемся до материка, найдем экспедицию и подождем смены. Проще маринованной корюшки.
Часы пробили 13.30.
Бад достал из кармана свой наградной серебряный брегет, щелкнул крышкой и сверил время.
-- Отстают на 12 минут.
-- Твои или штабные?
-- Штабные. Скоро обед.
-- Я обедал в городе, в "Якоре".
Бад с завистью присвистнул.
-- Не плохо. А я собираюсь попробовать стряпню нашего повара. Есть хочу еще с утра, - он улыбнулся.
За окном часовой мерил шагами выложенный булыжником двор, он делал 5 шагов в одну сторону, замирал, разворачивался на 180 градусов, и делал 5 шагов в другую.
-- Коньяка хочешь? Турд подарил.
Бад отрицательно покачал головой.
-- Как он?
-- Нормально. Вывернулся. Добился перевода на "базу подскока". Хочет пересидеть трудные времена.
-- Скользкий угорь, - Бад усмехнулся, - очень хочу выпить, но давай после обеда, получается, что теперь у нас с тобой полно дел.
Мы помолчали. Я убрал папку в верхний ящик стола, туда же сунул планшетку.
- После обеда я сообщу господам офицерам приятную новость. Во-первых, они больше не гвардия, а во-вторых служба в столице для них закончилась.