На следующее утро я стоял на корме с полной боевой выкладкой. Во время учебной тревоги не ставят направляющих. У каждого отделения есть раз и навсегда закрепленная за ним шлюпка. Во время десантной операции каждый моряк знает куда ему бежать. Егеря были приписаны к шестой, седьмой и восьмой шлюпкам. Но на то и существуют учебные тревоги, чтобы менять правила. Когда из люка появились первые моряки, я занял место справа по ходу движения и стал направлять отделения.
-- Первое отделение! Вторая шлюпка по правому борту.
Вылезая на палубу, егеря сначала пугались, увидев меня, но услышав команду, бежали со всех ног выполнять приказание.
-- Второе отделение! Пятая шлюпка по левому борту!
Первое отделение выполнило команду безупречно, второе перепутало шлюпки, третье налетело на второе, случилась каша, но в результате уложились в двадцать минут. Муки, когда увидел меня, покрылся красными пятнами. Он стоял внизу, подгонял егерей и не думал, что я стану свидетелем его очередного позора.
-- Построиться, - скомандовал я.
-- Взвод! Становись! Старший офицер!
Егеря построились и подтянулись.
Муки, чеканя шаг, вышел вперед и отдал честь.
-- Господин супер-лейтенант-моринер! Четвертый взвод седьмой десантной морины построен.
Непривычная форма доклада резала слух.
-- Моринеры! - громко сказал я, - Я не оговорился, теперь вы служите в десантной морине. Больше нет разделения на егерей и десантников. В бою может случиться всякое! Ваш корабль может быть подбит, вашу шлюпку может разбить, может заклинить спусковой механизм. Каждый из вас должен быть готов в любую минуту выполнить приказ командира. Сегодня вы показали на что способны. Мы идем в далекий и опасный поход. Мне нужно, чтобы вы действовали, как единое целое, чтобы в трудную минуту я мог положиться на вас. Завтра мы все повторим, и будем отрабатывать посадку в шлюпки до тех пор, пока не научитесь. Вольно. Разойтись.
- Видел Ваши утренние упражнения, - сказал мне перед завтраком капитан, - спасибо за развлечение. Если Вы намерены каждое утро устраивать под окнами моей каюты такой цирк, я начну продавать входные билеты.
Все офицеры уже собрались и ждали меня и Муки. Всем было весело.
-- Выручку пополам, - отпарировал я, садясь за стол.
Сегодня на завтрак подавали рыбные котлеты, заливное из тунца и отварного кальмара в соусе.
Настроение у всех было приподнятое. Офицеры много говорили, шутливое замечание капитана настроило всех на дружеский лад.
Корабельный доктор опять задавал кучу вопросов и даже пытался, что-то записывать. Мне он сразу не понравился, было в нем, что-то фальшивое. Он несколько раз ненароком бросал на меня заинтересованный взгляд. "Наверно, хочет о чем-то поговорить", - подумал я.
После завтрака артиллеристы устроились играть в шахматы, младшие офицеры отправились проверить личный состав, а мы с Бадом перешли в мою каюту пить кофе.
-- Перед самым отплытием со мной говорил капитан из разведки, тот, из адмиралтейства, - сообщил я.
-- Он, был на судне?
-- Да. Заглянул перед отходом.
Мы пили кофе и курили папиросы. Я открыл иллюминатор и закрыл дверь в спальню, чтобы постель не пропахла табаком
-- Что он сказал? - спросил Бад.
Я нащупал в кармане золотой. У десантных офицеров есть такое правило, брать из жалования одну золотую монету и класть в карман на время операции. Кто-то прячет в нагрудный, надеясь, что шальная пуля попадет в золотой и и не убьет владельца. Я всегда клал в боковой и использовал монету, как талисман. Пока мы не вернемся, пусть себе лежит.
Я потер золотой на удачу, и рассказал Баду все, что знал.
На восьмой день похода погода испортилась, зарядили дожди. На одиннадцатый день мы причалили к "базе подскока". Последнее время я отчаянно тосковал по твердой земле и надеялся прогуляться по берегу, но моим мечтам не суждено было сбыться. "Базой подскока" называют секретную военную часть, в которой суда, идущие в дальнее плавание, могут дозаправиться, получить топливо и провиант. По сути, это огромный, хорошо охраняемый склад. Как правило, такие базы строят на отдаленных островах, но в этот раз "базой подскока" оказалось большое грузовое судно категории С.
Сразу после подъема, капитан, по внутренней связи, приказал рядовому и сержантскому составу, не задействованному в погрузке, не покидать кубрики и предупредил офицеров о приближении плавучего склада.
Я надел дождевик и вышел на палубу. Было сыро и не уютно, серое небо, серый океан. Судно шло на малых оборотах. За сплошной пеленой дождя ничего не было видно. Несколько раз прокричал корабельный гудок, потом еще и еще. Нам ответили.
Сначала я подумал, что это остров. Огромная темная масса надвигалась на нас. Мимо меня пробежали матросы из команды, прошел помощник капитана. Мы медленно приближались и уже стали видны трубы и торчащие в разные стороны черные грузовые краны.
Судно было огромным. Я с удивлением смотрел на надвигающегося колосса. Никогда в жизни я не видел ничего подобного.
-- Впечатляет?
Я обернулся. Рядом стоял капитан. Он тоже был в дождевике и курил короткую трубку.
-- Впечатляет, - признался я.
-- Когда видишь такое, начинаешь верить в то, что мы великая морская держава, - заметил капитан, голос его дрогнул, - если бы это было так, если бы это действительно было так, - печально продолжил он.
-- Я не знал, что это судно. Думал смогу прогуляться по берегу.
-- Увы. Могу предложить только прогулку по палубе, но вряд ли Вы получите от нее удовольствие. Скоро начнется погрузка. Она проходит довольно шумно, так что предлагаю пройти в мою каюту.
-- Разве Вам не нужно присутствовать при погрузке?
-- Я свалил всю работу на помощника.
Наш корабль приближался к исполину. Огромный, словно скала, борт судна навис над нами. Я смотрел на созданное руками военных инженеров морское чудовище и не мог отвести глаз. Послышались сигналы и крики команд. Корабли сходились. Вода за бортами забурлила. Весьма ощутимый толчок заставил меня покачнуться и, от неожиданности, я схватился за леер. Капитан выругался. Мы пришвартовались. С базового судна спустили сходни, и дежурные офицеры обменялись приветствиями. Капитан поднялся на борт. Его не было минут двадцать. Я успел рассмотреть "базу подскока", выкурить сигару и основательно продрогнуть. Даже не верилось, что одиннадцать дней назад мы ругали жару и ходили в летних костюмах.
Капитан вернулся и мы ушли с палубы.
В каюте было тепло. Я с удовольствием стянул мокрый дождевик и повесил его на вешалку.
-- Коньяк? - спросил капитан.
Я кивнул в знак согласия. Капитан убрал со стола, свернутые в трубу, навигационные карты, а на их место водрузил поднос, на котором были маленькие серебряные рюмки, пузатая бутылка и пряные водоросли. Дождевик и фуражку Хал снимать не стал.
-- Все равно выходить, - объяснил он.
Когда мы сели, я заметил, что под стулом капитана стала собираться маленькая лужа.
-- Тоскуете по земле?
Я улыбнулся, - Я не морской офицер, а десантный. Мне лучше на берегу.
-- Странно, что Вы в этом признаетесь. Обычно десантники строят из себя бывалых морских волков.
-- Я сухопутная собачка.
Капитан посмеялся, разлил коньяк, и мы выпили.
Мы уже собирались у него несколько раз и довольно весело проводили время. Вечерами Хал был приятным человеком и интересным собеседником, но на утро его мучило похмелье и не выпив бокал вина, он не мог покинуть каюту. Даже опохмелившись он был груб и несдержан, поэтому до завтрака его старались не беспокоить. Иногда приступы плохого самочувствия и меланхолии растягивались на целый день. Однажды он ужасно нахамил мне без всякого повода, правда сразу извинился. Сегодня настроение у капитана было хорошее, наверно потому что он отстоял ночную вахту, выпил очень немного и точно привел нас к "базе подскока".