КЛИК!
…Да!.. и где-то в человеческой истории зародилась легенда… у меня осталась лишь призрачная память об этом событии, если это вообще можно назвать воспоминаниями… но мне знакомы испытанные чувства… они остались четкими и мощными…
(То, что ты называешь чувствами, — важная часть процесса обучения. Это особенное, характерное следствие влияние излучения Хмеля… любви. Это движущая сила, созидательная энергия, источник побуждений к мыслям и действиям. Без них вы ничем не отличались бы от животных}.
Но животные тоже многое чувствуют. По-моему, это довольно близко к эмоциям…
(Ты просто воспринимаешь отражение, отклик на человеческое излучение такой энергии, но оно порождается и преобразуется только человеком. Если хочешь, мы покажем, что это значит).
Конечно, с удовольствием.
(Как говорится, посмотрим-посмотрим…).
КЛИК!
Раннее утро… наш песик со смешной кличкой Пароход бежит рядом со мной по дороге… самый преданный друг… при виде меня в его глазах вспыхивает счастье… он действительно улыбается, когда хочет показать, как ему хорошо — потому, что рядом есть его человек, его бог… ему просто необходимо быть рядом, ради этого он с восторгом делает все, что велят… одно лишь слово — и он радостно прыгает… и дело не только в том, что я его кормлю, причины совсем иные… это та привязанность, которую можно было бы назвать дружбой… ему удалось подружиться со своим богом, быть рядом с ним, что-то для него делать… дружить со своим богом… Внимание Парохода привлекают заросли вдоль дороги, он мчится туда в надежде наконец-то поймать вечно ускользающего кролика, но после кратких поисков снова появляется из кустов и сломя голову мчится через дорогу, чтобы опять бежать рядом со мной… я слышу тяжелый рев мотора, похоже грузовика, приближающегося сзади, из-за поворота… кричу Пароходу: «Ко мне!», зову сюда, здесь безопасно… это действительно грузовик, он едет быстро, слишком быстро… Пароход выскакивает из кустов в каких-то трех метрах от меня, несется через дорогу… прямо под колеса… вонзающийся под кожу визг, колесо проворачивается на задней части его тела, давит и сплющивает… грузовик останавливается впереди, водитель выпрыгивает из кабины, лицо виноватое, встревоженное… Я бегу к Пароходу, а он все еще пытается ползти ко мне, перебирает передними лапами, старается сдвинуть с места раздавленное тело, оказаться хоть на сантиметр ближе ко мне… я опускаюсь перед ним, он вытягивает ко мне морду, и я глажу его по голове… скатывающиеся по щекам слезы — лишь малое отражение моего глубокого, разгорающегося внутри горя… ладонью я чувствую, как его тело содрогается от боли тяжелыми судорогами… он лижет мне руку, заглядывает мне в лицо, умоляет, не теряет надежды, что бог сейчас снимет эту боль… я смотрю на его раздавленное тело — нет, надежды просто нет… он опять лижет мне руку… и я смиряюсь с тем, что ответственность лежит на мне… Я встаю, иду к стоящему неподалеку водителю грузовика, на ходу снимаю с себя рубашку… мы обмениваемся взглядами, и он понимает, что я его ни в чем не виню, что он не должен чувствовать себя виноватым… это печально, он может разделить мою грусть… но не должен испытывать чувство вины… ответственность лежит на мне, а не на нем… Я подхожу к грузовику, снимаю крышку с бензобака, заталкиваю в него край рубашки, чтобы она пропиталась бензином… с ткани уже капает, и я возвращаюсь к Пароходу… он просто выжидающе следит за мной глазами, сил на что-то большее уже нет… Я опускаюсь рядом, он кладет морду мне на колени, его взгляд не отрывается от меня, а глаза просят, умоляют… одной рукой я нежно прикладываю рубашку к его носу, а другой глажу, глажу по голове… его взгляд неподвижен, он не сводит глаз с моего лица, дрожь в шее становится слабее, слабее… прекращается… я смотрю на него и понимаю, что наша дружба вечна… и я вижу, что он тоже это знает… его взгляд тускнеет, теряет осмысленность… теперь осталась лишь одна пара глаз, которые слепнут от слез…
КЛИК!
…Я один в доме… тишина… даже наши лохматые друзья выглядят какими-то притихшими… кот и собака спят прямо на полу гостиной, развернувшись к дверям… они ждут… солнце село, сгущаются сумерки… скоро станет совсем темно… Я буду сидеть во мраке, но по-прежнему видеть, что дом полон вещей… она их выбирала, она их так любила, она перебирала их, когда становилось лучше… вещи, купленные еще ее бабушкой… она расставляла и развешивала их по комнатам, складывала в комод, в чулан, во множество ящиков… только она знала, где что искать… эти вещи стали ее продолжением, они несут на себе ее отпечаток… но ее нет — все на месте, а ее нет… мне не нужен свет, чтобы видеть эти вещи, которые напоминают, что здесь была она… вещи не пугают меня, я не стану ничего менять, не буду переставлять мебель, потому что всюду остались ее следы… я буду чувствовать ее присутствие и при свете дня, и в темноте, нет никакой разницы… она очень многому научила меня, даже не осознавая, что учит… уроками был сам женский… сам человеческий отклик на важные и незначительные события — простые и бесцветные, если лишить их ее особенной точки зрения… она делилась со мной своими взглядами, и благодаря этому я жил не одной, а сразу тремя жизнями: ее, своей и нашей общей… она помогла мне освободиться от самой сложной проблемы… помогла понять, что половое влечение — отнюдь не основа той энергии, которую я называю любовью, потому что не могу подобрать других слов… понять, что секс — самый распространенный способ разжечь такое чувство… но когда любовь разгорается в полную силу, одно только это средство не может поддерживать огонь самостоятельно, оно становится лишь многоуровневой, но второстепенной струной в огромном оркестре… теперь я понимаю, что такое материнство, что значит быть матерью, хотя мне никогда ею не стать… понимаю, почему женщине нравится быть женой, понимаю ту смесь романтики и практичности, которая вызывает это стремление… целая жизнь всех человеческих переживаний вместе… «но куда ты пойдешь, туда и я пойду»[5] — как это верно… но каждая часть остается свободной, а другая с этим согласна… она идет со мной, и я иду с ней… одиночество — просто иллюзия… здесь ты или там, это пламя вечно… мы сберегаем в себе все, что получаем и создаем… сейчас она возвращается, я знал, что так будет… и нам не нужно обмениваться прощаниями и адресами, потому что личность каждого стала неизгладимой частицей другого… это просто последний миг в крошечном мире времени…