При воспоминании о Кирилле Гизелу снова охватило странное чувство взволнованности, ранее ей не знакомое. Может, причиной тому были участившиеся в последнее время визиты Кирилла, чего нельзя было сказать перед его двухлетним пребыванием на Марсе, или же все объяснялось тем, что он, обычно такой красноречивый и остроумный, стал теперь заметно теряться, когда она внимательно смотрела ему в глаза?
Голос Трони прервал ее раздумья:
— Пожалуйста, ваш завтрак, фрау Гизела.
Трони бесшумно подкатил изящный столик с кофейником, румяными поджаренными ломтиками хлеба и глазуньей. Когда его молодая хозяйка села за стол, он налил ей в чашечку горячего душистого мокко, который только недавно начали выращивать на плантациях Венеры. Покончив с приготовлением завтрака, Трони собрался уйти, но Гизела остановила его.
— Останься, Трони, составь мне компанию, — приветливо сказала она.
Робот молча поклонился, но выглядело это скорее как исполнение просьбы, а не повиновение. Он прислонился к косяку двери, скрестив руки на груди.
Гизела с каждым днем все больше удивлялась его поведению, не имевшему ничего общего с покорностью. Трони стал похож на любезного кавалера, которому доставляет удовольствие исполнять просьбы и желания своей капризной дамы. Втайне она часто с удовольствием отмечала, что правильно поступила, послушавшись совета руководства института из всего многообразия имеющихся роботов выбрать именно этот тип. «Электрон III» — последнее слово моды в области кибернетических машин, результат новейших достижений науки и техники, запрограммирован он был как универсальный помощник в доме — кулинар, массажист и неисчерпаемый кладезь знаний по литературе.
Создатели робота придали ему во всем человеческий облик. Трони производил впечатление энергичного молодого человека приятной внешности и хороших манер. Стальной оттенок его голубых открытых глаз удачно сочетался с пластиковой кожей цвета бронзового загара, а его статная фигура с атлетическим бюстом и узкими бедрами могла вызвать восхищение любого тренера. Кроме эсперанто, введенного полвека тому назад повсеместно как язык мирового общения, он отлично владел немецким, русским, французским, английским, испанским языками, был в состоянии цитировать высказывания греческих и римских философов древности и дискутировать о стиле различных поэтов нового времени.
Иногда Гизела просто забывала, что Трони, как ради краткости она его называла, был только роботом, чудом человеческого изобретательства, с которым можно было вести интеллектуальные беседы, хотя ей порой и казалось, что в последнее время он стал значительно молчаливей, а его речь монотонней и менее живой.
Поставив чашку, Гизела остановила Трони жестом, когда он подошел к столу, чтобы долить ей кофе.
— Благодарю, Трони, довольно. Сядь, пожалуйста, я хочу тебя кое о чем спросить.
Робот послушно опустился в стоящее рядом со столом второе кресло. Гизела изучающе посмотрела ему в лицо, показавшееся ей вдруг чужим и скрытным. На ее высоком чистом лбу обозначилась складка недовольства.
— Мне кажется, что с тобой не все в порядке. Можно ли это отнести за счет какого-либо технического дефекта? Если нет, то остается предположить, что ты намеренно отключил блок эмоций.
— Могу я ответить откровенно? — задал встречный вопрос Трони.
— Конечно!
— Я пришел к выводу, — после недолгих колебаний сказал Трони, — что изобретатели слишком поусердствовали, запрограммировав нашему брату эмоциональные чувства. На мой взгляд это совершенно излишне и…
— И?.. — нетерпеливо повторила Гизела.
— Опасно, — вполголоса ответил Трони.
Гизела удивленно подняла красиво изогнутые брови. Такого ответа она не ожидала.
— Как это понимать, Трони?
— Потому что в конечном итоге это может привести к нежелательным осложнениям, — сказал он поучительным тоном. — Вполне достаточно, если роботы выполняют те задания, ради которых они первоначально и были сконструированы, а именно: быть полезным человеку, освободить его от утомительной, однообразной и непродуктивной работы, сделать его жизнь красивее и удобнее. Человеческие чувства, восприятия, эмоции должны оставаться для них чуждыми.
— Не знаю, — задумчиво сказала Гизела, — приемлемо ли это. Ведь тогда была бы невозможна трогательная привязанность, свойственная чем роботам, которые предназначены для ухода и присмотра за детьми.