генетически заложенные в них возможности, и однажды эти потери
становятся невосполнимыми. Еще один пример. Ученые лаборатории
Джексона в Бар-Харборе выявили, что одичавших собак, привыкших к жизни
в своре, уже не удается вновь приручить.
И наконец, - у многих из индийских детей, как недавно стало известно,
обнаружены необратимые изменения мозга вследствие недостатка белков в
их рационе. Если согласиться с очевидным предположением о том, что
причины этого кроются в определенном политико-экономическом устройстве
общества Индии, в особенностях ее культурного и исторического
развития, то становится невозможным отрицать, что человеку, как
представителю биологического вида, хотя бы для воспроизводства
полноценных, здоровых особей необходимо хорошее общество.
Возможно ли, чтобы философия биологии развивалась в социальной
изоляции, была политически нейтральной, не утопичной, не евпсихичной,
чтобы она не занималась проповедью реформаторских и революционных
идей? Разумеется, я далек от мысли, что задача биологии - социальное
переустройство общества. Я полагаю, что это дело личного вкуса, и
вполне допускаю, что некоторые биологи, озабоченные тем, что их знания
остаются невостребованными, желая претворить свои открытия в жизнь,
пойдут в политику. Но я сейчас говорю не об этом. Я предлагаю биологам
изучать человека, как и любой другой вид, не только описывая и
констатируя факты, но и оценивая их. И когда они примут такой подход,
они поймут, что основная задача биологии человека - это выведение
полноценной, здоровой породы человека и что выполнение этой задачи
немыслимо без изучения всех тех условий, которые благоприятствуют или
наоборот мешают всестороннему раскрытию человеческих возможностей. А
для этого, очевидно, биологам придется покинуть свои лаборатории и с
головой окунуться в общественную жизнь.
Хорошие люди как пример для всех
Многочисленные исследования, проведенные мною в тридцатые годы,
позволяют мне утверждать, что самые здоровые в психологическом смысле
люди (как и самые творческие, самые сильные, самые умные, самые
праведные) должны быть использованы в качестве биологического
материала для исследования, или, говоря метафорически, их можно и
нужно использовать как пионеров-первопроходцев, призванных поведать
нам, показать нам и провести нас, менее любознательных, менее
чувствительных, менее смелых, на еще непознанные, неосвоенные
территории. В качестве иллюстрации приведу такой пример. Несложно
найти людей, особо чувствительных к восприятию цвета и формы, и
положиться на их суждения относительно окраски, выделки, формы мебели,
тканей и прочих вещей. Даже не вторгаясь в про-
0 гуманистической биологии
23
цесс восприятия16 этих людей, просто внимательно наблюдая за ним, в
скором времени я смогу с уверенностью предсказать, какие именно
оттенки и формы им понравятся, а какие нет. Через месяц-другой я
обнаружу, что мне нравятся те же вещи, что и им, - как если бы они,
эти люди, поселились во мне и я при этом стал более чувствительным
или, если угодно, более уверенным и решительным в оценках. То есть, я
могу использовать их как своего рода экспертов, точно так же, как
коллекционер, покупающий что-то для своей коллекции, обращается за
консультацией к искусствоведу. (Эта мысль подтверждается
исследованиями Чайлда (22), который установил, что хорошие живописцы
имеют схожие вкусы независимо от художественных пристрастий и
культурной среды, их взрастившей.) Я также предполагаю, что такие люди
в меньшей степени, чем остальные, подвержены различного рода
пристрастиям и что их вкусы и оценки меньше зависят от внешних
влияний, моды, чем вкусы и оценки большинства.
Таким образом, основываясь на вышеприведенном примере, я прихожу к
выводу, что, выделив качества, отличающие наиболее психологически
здоровых индивидуумов17 от остальных, я пойму, каким должен быть
человек. Здесь уместно вспомнить слова Аристотеля: <Если хороший
человек говорит, что это хорошо, то это действительно <хорошо>.
Это эмпирически установленный факт, что люди с высокой степенью
самоактуализации гораздо реже основной массы людей сомневаются в себе,
меньше размышляют о том, правильно или неправильно они поступают. Их
нисколько не смущает, что девяносто пять процентов человечества
поступает иначе. И должен заметить, что эти люди, - во всяком случае
те из них, которых изучал я, - обнаружили тенденцию к одинаковой
оценке фактов, того, что хорошо и что плохо, как если бы они ощущали
некую высшую реальность, лежащую за пределами человеческого сознания,
а не основывали свои оценки на житейском опыте, который, как известно,
зачастую страдает однобокостью и предвзятостью. Словом, я использовал
их, чтобы они продуцировали ценности, или, лучше сказать, они помогли
мне приблизиться к пониманию того, что более всего важно для человека.
Говоря другими словами, я сделал следующее допущение: то, что ценно
для этих людей, в конце концов станет ценно и для меня; я соглашусь с
ними, приму их ценности как экстраперсональные, универсальные, как
нечто такое, что рано или поздно подтвердит жизнь.
Моя теория метамотивации'8 (глава 23) основана именно на этом. Я
отбирал этих выдающихся людей, обладающих не только способностью
воспринимать факты, но и умеющих выявить самое важное, вычленить
ценное, для того, чтобы эти ценности использовать в качестве примера
для подражания и образца для всего вида.
Я понимаю, что говорю сейчас почти провокационные вещи, но я делаю это
умышленно. При желании я мог бы подать свою мысль гораздо более
невинным образом, например, просто задавая вопросы вроде: <Да-
24
Здоровье и патология
вайте отберем самых здоровых в психологическом смысле людей, -
интересно, что они любят? Что ими движет? К чему они стремятся, за что
борются? Что они ценят?> Но я хочу, чтобы меня поняли правильно, и
потому намеренно ставлю перед биологами вопросы о норме и ценностях
(как и перед психологами и перед представителями общественных наук).
Возможно, будет полезно взглянуть на проблему под другим углом. Если
согласиться с расхожим утверждением, что человек - это животное,
способное выбирать и принимать решения, тогда тема выбора и принятия
решения неизбежно должна присутствовать во всякой попытке описания
человека. Но хороший выбор и правильное решение напрямую зависят от
качеств конкретного человека, от его мудрости, от его решительности. И
тогда придется отвечать на следующие вопросы: Какие люди делают
хороший выбор? Откуда берутся такие люди? Как они растут? Как учатся
делать это? Что мешает сделать хороший выбор? Что помогает этому?
Разумеется, это просто иной способ подачи старого философского
вопроса: <Что есть мудрость? Кто есть мудрец?>, а за ним и древних
аксиологических вопросов: <Что хорошо? Что желанно? Чего должно
желать?>