Открыл пожилой модно одетый мужчина. Радушно улыбаясь, пропустил гостей в прихожую, распахнул двустворчатую дверь гостиной. Небрежно кивнув хозяину, первым вошел Куров, за ним последовал Михаил Павлович, с интересом оглядывая убранство комнаты – большой стол, чешская хрустальная люстра, бар с множеством разноцветных бутылок, длинные мягкие диваны, плотные гардины на окнах. Открыв перед гостями дверь в другую комнату, седовласый хозяин сделал приглашающий жест:
– Все готово, прошу…
Парни Курова остались в первой комнате, а Сергей Владимирович и Котенев прошли во вторую – удобные кресла, дорогой торшер, богато сервированный столик с закусками и бутылкой марочного коньяка.
– Спасибо, – опустившись в кресло, Куров махнул рукой, отпуская хозяина квартиры. Предложил присесть Котеневу и откупорил бутылку.
– Давай по маленькой? Домой отвезут, не волнуйся.
– Это кто же повезет? – усаживаясь напротив Сергея Владимировича, усмехнулся Михаил Павлович. Ничего себе, попал в переплетец. Интересно, куда это его приволокли?
– Кто привез, тот и отвезет, – разливая коньяк в пузатые рюмочки, ответил Куров. – Что, гадаешь, где оказался? Не гадай, скажу – это катран.
– Катран? – опуская руку в карман за сигаретами, Михаил Павлович скользнул пальцами по гладкой металлической поверхности диктофона и похвалил себя: ай да Мишка, молодец, знал что прихватить! Осторожно сдвинув рычажок включения записи, он достал пачку сигарет и закурил.
– Ну да, катран. Игорный дом для состоятельных людей. Наверное, никогда не был заядлым картежником и не знаешь жаргона? Правильно, деньги лучше тратить на удовольствия.
– Каждому виднее, на что и как их тратить, – отделался несколько неуклюжей шуткой Котенев. – Если, конечно, есть, что тратить.
– Сюда ходят только те, у кого есть, – заверил Сергей Владимирович, – клиенты солидные, но и цены хозяин держит на высоте.
– Весьма любопытно, – притворно зевнул Котенев, – но, позвольте узнать, зачем вы мне это рассказываете?
Куров откинулся на спинку кресла и, прищурив глаза, поглядел на Михаила Павловича, словно оценивая, стоит ли выкладывать на стол козыри или подождать? А может быть, совсем не показывать своих карт, превратив все в шутку?
– Нервы твои проверял. Я человек коммерческий, лишнего рисковать не люблю. Сейчас все объясню, а ты пей и слушай.
– Помилуйте, Сергей Владимирович, – сделал недоуменное лицо Котенев, – какой же риск? На вашу выходку я совершенно не обижен и даю слово никому о ней не распространяться. Выпьем и, как вы обещали, пусть меня доставят до дома.
– Налим, – весело засмеялся Куров, – скользкий… Ладно, не будем тянуть. Я тут недавно интересовался, каково вознаграждение у директоров средних фирм в Англии? Представь, они получают более сорока тысяч фунтов стерлингов в год. Примерно дюжина менеджеров зарабатывают по полмиллиона, а пять человек имеют более миллиона фунтов в год. Теперь вернемся на родную почву. Неужели мы работаем меньше или ответственность у нас ниже? Отнюдь нет! Разве смирится с таким положением коммерческий и умный человек? Нет, и еще раз нет! Он начнет добирать недостающую сумму, эквивалентную затратам его мозга. Желаешь еще немного статистики?
– Извольте… – Котенев поудобнее устроился в кресле.
– По оценкам экспертов, причем не состоящих на государственной службе, в нашей стране насчитывается порядка десяти тысяч подпольных миллионеров. Правда, Минфин объясняет интересующимся, что честный трудящийся миллионером стать не имеет возможности, а в Сбербанке не зарегистрировано вкладов на миллионные суммы.
– Да, но еще есть мир шахматистов, писателей, художников, – усмехнувшись, возразил Михаил Павлович.
– Есть, – снова наполняя рюмки, согласился Куров, – но писателей-миллионеров у нас раз-два и обчелся, как и художников. Среди песенников, конечно, имеются люди богатые, но все они на виду, и круг их весьма постоянен. А независимые эксперты настойчиво твердят, что имеются в первой стране социализма не только миллионеры, но и миллиардеры.
– Только не я, – небрежно отмахнулся Михаил Павлович.
– Не ты, – поднял рюмку Сергей Владимирович. – Ты пока миллионер!
– Я?! – Котенев округлил глаза, а потом смеялся, вытирая выступившие на глазах слезы. – Ну, уморил…
– А чего? – Куров выпил коньяк и подцепил вилочкой ломтик лимона в сахарной пудре, – я к тебе давно приглядываюсь: хорошо добираешь! Толково, я бы сказал. Деловой ты, Михаил, человек, причем умело расширяющий сферу своего влияния. Вот, к примеру, твой дружок Лушин. Он связь с торговлей отлаживает, а другой компаньон – Рафаил Хомчик, по части кооперации заправляет. Сколько ты сейчас кооперативов контролируешь, вкладывая в них денежки для «отмывания»?
– Простите, Сергей Владимирович, но вы, по-моему, перебрали лишнего, – Котенев встал, и застегнул пиджак.
– Сядь, все одно не выпустят, пока не закончим разговора, – почти ласково посоветовал Куров, и Котенев послушно опустился в кресло. Разговор перестал ему нравиться, но диктофон он все равно не выключил.
– Господь велел делиться, – наливая Котеневу коньяк, заметил Сергей Владимирович, – особенно с тем, кто сильнее. Но зачем применять силу? Два разумных коммерческих человека всегда могут спокойно договориться. Тем более ты, дорогой Михаил Павлович, настырно вторгаешься туда, где все давно принадлежит другому человеку.
– Это кому же?
– Мне! – просто сказал Куров.
– Вот это да! – воскликнул ошарашенный и возмущенный Котенев. – А как же насчет прав человека?
– Каких прав? Как нарушать то, чего нет? Это все на бумаге писано, а на деле? Это ты нарушаешь законы бизнеса. Дай мне процент и жируй себе, как карась в пруду. А я тебе обеспечу защиту и поддержку, вместе с режимом наибольшего благоприятствования. Короче, предлагаю стать моей дочерней фирмой на обоюдовыгодных условиях. Соглашайся, не прогадаешь.
– Фантастика, – развел руками Михаил Павлович. – Позвольте спросить, на чем основывается ваша уверенность, что предложение сделано по адресу? Вдруг вы заблуждаетесь?
– Ну-ну, – улыбнулся Куров, – не надо передергивать и строить из себя невинную девочку-гимназисточку. Я же сказал, что давно за тобой наблюдаю, и не просто наблюдаю, а документирую наблюдения. Могу предоставить для ознакомления некоторые копии, если есть желание убедиться.
– Есть… – У Михаила Павловича нехорошо заныло под ложечкой и возникло чувство незащищенности, словно он, как глупый мышонок, привлеченный запахом сыра, влез в западню-мышеловку, а она захлопнулась.
– Артем! – позвал Куров.
В комнату вошел тот самый парень с наглыми светлыми глазами и подал Курову темную папку. Слегка наклонившись, шепнул что-то своему хозяину на ухо, а тот ответил слабой улыбкой, движением руки отослав Артема прочь.
– Прошу, – Сергей Владимирович подал папку Котеневу.
Михаил Павлович взял ее. Чувство недоверия сменилось страхом. Неужели у Курова существует собственная служба информации? И все было продумано заранее, даже знакомство пойманного в западню Котенева с компрометирующим материалом?
Открыв папку, Михаил Павлович быстро пролистал несколько страничек – люди Курова не зря ели свой хлеб и получали вознаграждения: если эти материалы передать определенным органам, то какой-нибудь майор или капитан вполне может делать дырку на мундире, ожидая награды за раскрытие крупного дела.
– Серьезная работа, – захлопнув папку и положив ее на колени, вынуждено признал Котенев. Признал с горечью терпящего поражение, что не укрылось от Курова. Но он не выказал торжества победителя. Напротив, его лицо обмякло, стало даже как-то добрее.
– Недооценка противника всегда губительна, – тихо заметил он. – Сейчас иная атмосфера, и, если хочешь иметь крепкое дело, приходится создавать организацию со своей разведкой, контрразведкой, репрессивным аппаратом и даже микроармией. Некое маленькое теневое государство, которого у вас нет! Все просто: толковые люди потихоньку продвигались в разные нужные эшелоны, а оттуда расставляли своих, то есть моих, людей в правоохранительные органы, торговлю и тому подобное. Блатной мир преступности не дремлет, часть его пошла на тесный деловой контакт с нами, другая – нет. А кроме своих людей в правоохранительной системе, есть абсолютно чуждые нам, и надо признать, что их подавляющее большинство. Враг со всех сторон, враг делового человека! Надо выбирать в жесткой конкуренции и постоянной опасности – встать на сторону сильного или пасть в неравной борьбе с желающим отнять все! Кстати, если хочется, оставь папочку себе, почитаешь на досуге: у меня все равно есть подлинники, а сделать с них копии не составляет труда.