- Рад вас видеть, Валентина Васильевна! Какими судьбами? – выдавил из себя редактор, которого дергал Колесов, не понимающий, почему шеф теряет время и не разбирается с нами – гаишник не знал Валентину.
- Я тоже рада. А о судьбах не решусь и говорить – много, знаете ли, такого, что сегодня ты сидишь у себя дома, а завтра уже в другом городе… И даже в другой области…
- Да, да. И все же – что у нас натворили эти женщины, а?
И редактор показал на нас с Нинель.
- Этого я еще пока не знаю, - кокетливо ответила Валентина. – Нам еще только предстоит сделать такое открытие…
Колесов, начавший кое-что понимать, ввернул фразу о том, что это следует сделать побыстрее, потому что мы куда-то дели – по всей видимости, скрыли свидетеля преступления и теперь ему, Колесову, будет очень трудно восстановить истинную картину дорожно-транспортного происшествия. А еще он прибавил, что если мы и сейчас будем молчать и его дезориентировать, то нас официально вызовут для дачи показаний и он очень надеется, что мы о многом подумаем и принесем пользу родной милиции, которая денно и нощно охраняет наш покой, получая за это жалкие гроши в пределах трех-четырех тысяч рублей.
И тут все-таки решил сказать свое веское слово шеф.
- Я понимаю – у вас, то есть у нас важная гостья… Но это не дает вам права скрывать полученную информацию… То есть – источник информации… Кто это был?
Шеф буквально сверлил нас с Нинель своими глазами-буравчиками.
- Господи! Да это внештатница какая-то, мы же объяснили товарищу, - с оттенком возмущения сказала я, показав на героя своего очерка и интервью.
Колесов несколько смутился. А шеф не сдавался.
- Но у этой внештатницы, я полагаю, есть имя? Назовите его!
- Если бы мы знали! – печально изрекла Нинель, поняв, что мне трудно врать в одиночку. – Видели ее у нас… Мелькала…
- Хорошо. Но в каком отделе она мелькала, вы, по крайней мере, знаете?
- Нет, - хором ответили мы обе.
Валентина и ее спутник еле сдерживались от смеха. А я чувствовала, что шефа так и подмывает крикнуть нам: «Прекратить!», но он не решается это сделать из-за наших уважаемых гостей.
- Молодая дама, назвав номер машины-убийцы, сказала, на каком этаже и в каком кабинете ее искать, - решил внести ясность Колесов. – В вашем.
И он указал на Нинель.
- Не знаю уж, что ей пришло в голову… Мы просто вместе ехали в троллейбусе…
Я стала потихоньку удаляться от шефа с Колесовым, делая вид, что мне срочно надо поговорить с Валентиной. Нинель, переминающаяся с ноги на ногу, тоже незримо приближалась к нам. Шеф что-то тихо сказал Ивану Николаевичу, а потом громко – нам:
- Через час – у меня! Я сейчас съезжу в администрацию, вернусь и буду вас ждать! И советую вспомнить имя неизвестной… А то мне Иван Николаевич так ее расписал, что впору предположить, будто это… некая девица из прошлого!
Так я и думала! Из этого Колесова, может, выйдет неплохой писатель… Наше молчание несколько озадачило шефа, но, как он сам любил говорить – вперед, труба зовет, надо двигаться дальше, тем более, если тебя ждет глава областной администрации… И он вместе с Колесовым вышел на улицу… А мы вздохнули спокойно, перезнакомились с Платоном Петровичем, пожали его мужественную руку – а какая еще может быть у полковника милиции, одного из руководителей уголовного розыска, мента с двадцатилетним стажем! - и поднялись наверх, в кабинет Нинель, где можно не опасаться, что тебя услышат за стенами – комната была угловая и соседствовала с архивом, в котором никогда никто не сидел, сотрудники лишь изредка приходили туда за нужными бумагами. Мы закрылись и решили использовать отпущенный редактором час на полную катушку – рассказали Валентине и ее мужу обо всех московских приключениях Элен, о том, как она вообще свалилась на нашу голову, естественно, и о редакторском сыне, а также о сегодняшнем происшествии, признавшись, что мы намеренно отправили девушку домой к Нинель, которая ее приютила, и теперь совершенно не знаем, что нам делать. Я поведала и о своей идее устроить ее на работу в районную газету под чужой фамилией и с чужими документами.