Видели ли вы когда-нибудь слезы, текущие по лицу, густо намазанному сажей? Каждая слезинка оставляет за собой этакую белую проталинку, которая вытягивается вдоль щеки и превращается в светлую полоску. Когда таких полосок стало множество и лицо Элен стало являть собой абстрактное черно-белое ограниченное пространство, которого небрежно коснулся ее засаленный рукав и создал там подобие надвигающейся грозы или пыльной бури, она окончательно потеряла дар связной речи и нам пришлось буквально переводить все пережитые ею ужасы, выраженные в междометиях, на нормальный русский язык. И что же? Уже через несколько дней, когда Элен проделала ту же манипуляцию с машиной и ракушкой, произошло следующее. Отойдя от гаража всего на несколько шагов, эта хроническая растеря тут же повернула обратно, потому что оставила в авто сумочку с документами, и тут на девушку набросились два дюжих молодца, затолкали ее в машину – хорошо еще, что не в багажник, она страшно боится замкнутого пространства, и повезли. Везли ее долго, глаз не завязывали, но велели пригнуть голову, так что встречных названий она не видела, к тому же стало темно. Она пыталась спрашивать, зачем ее похитили, но мужчины упорно молчали. Странно, но она не кричала, да и кто бы помог? Время позднее, народу на улицах мало. Кричать имело смысл возле собственного гаража, но как раз в то время там тоже было пусто и ее услышали бы, может, лишь жильцы нескольких квартир. И что? Она уверена – никто из них не пришел бы ей на помощь. Это ведь не в провинции, где почти все знают друг друга. Москва живет по своим законам… Наконец, машина подъехала к старому кирпичному дому с обвалившейся штукатуркой и большими окнами, въехала во двор, обогнула здание и остановилась возле маленькой задней двери без всякой вывески. Дверь была заперта. Элен показалось, что один из мужчин постучал условленным образом, словно воссоздавал какую-то мелодию, и дверь открылась. Ее втащили внутрь и передали мужчинам в белых халатах – очевидно, санитарам. Их было двое. При этом никто ничего никому не говорил, словно все было заранее условлено, запланировано. Похитители тут же исчезли. Ее же взяли под руки и повели по длинному унылому коридору, затем по лестнице – на второй этаж, там – вновь по коридору, потом открыли одну из белых дверей, которых здесь было множество, втолкнули ее в комнату и тут же за своей спиной она услышала поворот ключа… Ее заперли. Заперли одну в этой кромешной тьме, в здании, похожем на больницу. Или на какой-то институт, который занимается непонятными медицинскими исследованиями. Может, ее привезли сюда в качестве подопытного кролика? Но почему именно ее? Как первую попавшуюся? Нет, тут явно было что-то совершенно другое… Окна комнаты, где она оказалась, выходили во двор, а там было уже совершенно темно, но Элен обладала замечательным даром – она неплохо видела в темноте. Как кошка. Ей надо было лишь привыкнуть к мраку, настроить свое зрение на эту черную пелену, чтобы пронзить ее своими лучиками, идущими откуда-то из глубины мозга, и по возможности осветить пространство, в котором оказалась. Она подождала несколько минут и вдруг из темноты выплыли белые стены, две высокие железные кровати, тумбочки возле них, раковина и небольшой ящичек с крышкой – скорее всего, унитаз. Так оно и оказалось. Но самое интересное, что на одной кровати лежало нечто, напоминающее человеческое тело, но это нечто не шевелилось! Элен прикинула, где здесь может быть выключатель, и тут же увидела этот темный бугорок на светлой стене. Честно говоря, ей было невообразимо страшно, но она подошла к выключателю и включила свет! Несомненно, это была больничная палата. И так же несомненно, что на одной из коек лежал человек. По всей видимости, женщина – не может же это быть мужская палата! Почему-то она с головой укрыта одеялом… Элен подошла поближе и тихо спросила: