— Если не ошибаюсь, шестидесятилетие Ви уже отметилы?
— Какое это имеет значение? Да!
— А в роду долгожителы билы?
— Причем здесь долгожители? Вы что, издеваетесь?
— Так билы?
— Были, были, черт побери! Что все это значит?
— Значит, нельзя искоючит, щто остаток дней Ви проведете все же не за решеткой!
Овечкина, сидевшая с наушниками в соседнем кабинете, уже давно кисла от хохота.
— Не смейте меня запугивать, — попытался зловеще-спокойно проговорить Блохин, но в конце фразы его голос предательски сорвался: — Я буду жаловаться!
— Имеете право, — согласился старлей.
— Я требую адвоката, и в его отсутствие отказываюсь говорить!
— Имеете право, — Базарджян снова кивнул головой. — Но пока щто я толко спросиль, долго ли жилы твой папа и папин папа! Это щто — тайна?
— Не твой папа, — возмутился Семен Маркович, — а Ваш!
— Наш? — переспросил Алик. — Наш папа жил до девъяноста двух, рано помер, а вот ему папа — до ста шестнадцаты! За день до смерти молодую жену любиль, барашек кушаль, клянусь! Я сам этот барашек резал, вах, как сладко он блеял… — мутными глазами "сумасшедший мент" посмотрел на Блохина, который в панике начал считать свой пульс.
Мечтательно улыбнувшись, Базарджян облизнулся, сделал паузу и продолжил:
— Вернемся, однако, к нашим ягнятам! Теорема: не хочешь говорит — значит, имеешь, что скрыват! Вах, это не требует доказателства! Беседоват будем?
— Попробуем.
— Ми знаем все, клянусь! Но я хочу, щтобы старост ти встретыл на свободе, а не тюрма. Поэтому надо облегчится совестью!
— В чем вы меня обвиняете? — истерично выкрикнул Семен Маркович.
Ответить Алик не успел: в кабинет вошла Овечкина. По договоренности, он вскочил по стойке смирно и выкатил глаза.
— Старший лейтенант! Что Вы делаете с посетителем? Из коридора слышно, как он кричит!
— Зачем кричит? У нему такой манера ведения разговора, товарищ майор!
— Он говорит неправду, товарищ майор! — с придыханием выговорил Блохин. — Он издевается, угрожает и силой меня здесь удерживает. Я не желаю с ним разговаривать!
— Лейтенант, это правда?
— У меня в подвале он би уже писаль чистосердечное признание! Я толко ему намекнуль, щто лючше оформит явку с повинной.
— Вы не у себя в подвале! Но я сделаю все, чтобы Вы снова там оказались! Марш отсюда.
Базарджян козырнул и строевым шагом направился к двери. Ему вслед Лида издевательски проговорила:
— И еще столько лет служили помощником коменданта! До сих пор не знаете, что к пустой голове руку не прикладывают…
Когда Алик вышел из кабинета, майор присела за его стол и, как бы в рассеянности, стала собирать в стопку папки с фамилией Блохина на обложке. Семен Маркович ошибся: их было не десять, а двенадцать.
— Давайте я подпишу Ваш пропуск, и отправляйтесь домой. Этот палач кого хочешь доведет до цугундера!
— Действительно, — согласился Блохин, — этот лейтенант ведет себя как палач!
— Да не "как", — поправила его Лида, делая вид, что разыскивает ручку, — он действительно палач!
Теперь давиться от хохота пришел черед Алика. Благо, что делать это можно было в полный голос.
— …Служил раньше помощником коменданта в одном заведении ГУИН[13]. Знаете, как до моратория приводилась в исполнение исключительная мера наказания?
— Нет, — с замиранием сердца ответил Семен Маркович, которому эта тема, как почти любому человеку, была и отвратительна, и интересна.
— Все эти россказни о коридорах с автоматическими пулеметами и роковыми плитами пола, проваливающимися под ногой осужденного, или прочая чепуха не имели ничего общего с прозой жизни (или смерти?). В назначенный час в камеру заходил такой вот старший лейтенант и не успевающему опомниться зеку сообщал, что его просьба о помиловании отклонена.
— И?
— И тут же бабахал ему в лоб. Беседовавший с Вами помощник коменданта, с введением в России моратория на смертную казнь, остался без работы. Вот его за усердие и перевели к нам. Ему теперь перепоручили дело об убийстве Катыхова, и вы отныне часто с ним будете встречаться! Я лишь осуществляю общее руководство. Не расстраивайтесь, в душе он неплохой все же парень… Семен Маркович, что с Вами?
Накапав Блохину валокордину и дав ему отдышаться, Лида предложила проводить посетителя:
— Мне все равно нужно по делам на первый этаж!
Около лифта она подвела его к окну.
— Семен Маркович, подождите минуту. У меня есть к вам разговор.