– Это очень сложный сон. У меня не получится.
В кабинете не слышалось ни малейшего звука. Медсестра подняла на доктора беспокойно мигающие черные глаза, но тот не отрывал взгляда от Рульфо.
– С каких пор вы видите этот повторяющийся сон?
– Примерно две недели – не каждую ночь, но очень часто, почти каждую.
– Причина этого вам известна?
– Нет.
– И никогда раньше подобные сны вам не снились?
– Никогда.
Легкий шелест бумаги.
– «Саломон Рульфо» – странное у вас имя…
– Родители постарались, – без улыбки ответил Рульфо.
– Да уж, могу себе представить… – улыбнулся доктор. Улыбка его оказалась открытой и доброй, как и его лицо. – «Тридцать пять лет». Вы еще очень молоды… «Холост…» Какую жизнь вы ведете, сеньор Рульфо? Я хотел сказать, кем вы работаете?
– С конца лета я безработный. А вообще, я преподаватель, литературу преподаю.
– Как вы полагаете, то, что вы без работы, на вас сказывается?
– Нет.
– А друзья у вас есть?
– Есть немного.
– А подруги? Девушка?
– Нет.
– Вы счастливы?
– Да.
Опять пауза. Доктор отложил авторучку в сторону и провел по лицу руками – большими и тяжелыми. После этого вернулся к бумагам и задумался. Человек этот отвечает как автомат, как будто ничто его не интересует. Возможно, что-то скрывает, возможно, сны его связаны с неким событием, о котором он не желает вспоминать, но верно и то, что речь идет всего лишь о кошмарах. Сам же доктор каждый день принимает людей с проблемами куда более серьезными, чем несколько не очень приятных сновидений. Он решает дать пациенту несколько советов и отпустить его – и чем раньше, тем лучше.
– Видите ли, кошмарные сновидения не имеют серьезных клинических последствий, но в то же время они – признак некоего неблагополучия в нашем организме… или в нашей жизни. Снотворное в таких случаях – как мертвому припарки, уверяю вас, оно не поможет. Постарайтесь пореже прибегать к алкоголю, не ложитесь спать сразу после ужина, на полный желудок, и….
– Вы мне выпишете лекарство? – Рульфо остановил его мягко, однако его тон выдавал нетерпение.
– А вы не слишком-то разговорчивы, – произнес врач после небольшой паузы.
Рульфо выдержал его взгляд. Какое-то мгновение казалось, что один из них хочет что-то добавить, поделиться чем-то с собеседником. Но секунду спустя оба отвели глаза: один уставился в пол, другой перевел взгляд на лежавшие на столе бумаги. Ручка опустилась и забегала по рецептурному бланку.
Инструкция по применению рекомендовала прием одной таблетки перед сном. Рульфо проглотил две, запив их стаканом воды, налитой из-под крана в ванной. Из зеркала на него смотрел не очень высокий, но крепко сбитый парень с вьющимися черными волосами и бородкой, с приятными карими глазами. Саломон Рульфо нравился женщинам. Его привлекательности не портила даже некоторая неухоженность. По этой причине воображение пары-другой одиноких старух из обшарпанного дома, в котором жил Рульфо, огнем пылало, силясь воссоздать его темное прошлое. Откуда взялся этот молодой человек, который ни с кем не разговаривает и от которого постоянно разит алкоголем? Им было известно его имя («Саломон, Матерь Божия, вот бедняга!»), а еще то, что он устраивал вызывающие серьезное беспокойство попойки, что время от времени приводил проституток, что за свою маленькую квартирку на четвертом этаже, левая дверь, он расплатился наличными почти два года назад и что живет он один. Несмотря на все это, они предпочитали иметь в качестве соседа его, а не иммигрантов, заполонивших остальные квартиры в их многоэтажном доме на улице Ломонтано – узкой несуразной улочке вблизи Святой Марии Скорбящей, в самом центре Мадрида. Наиболее мрачно настроенные из них предсказывали тем не менее, что «бородач» рано или поздно нагонит на них страху. И добавляли, склоняясь к уху товарки: «Он похож на преступника». – «А вот я уверена, что он хороший человек», – выступала в защиту парня консьержка, ни в коей мере не оспаривая общей оценки его внешнего вида.
Рульфо вышел из ванной и остановился в столовой, решив прикончить остатки браги, доисторического подарка на день рождения от сестры Луизы. И напомнил сам себе, что нужно не забыть купить завтра виски. Собственно, позволить себе такую покупку он не мог, но после стихов и сигарет виски входило в перечень вещей, в которых он более всего нуждался. Потом он отправился в спальню, разделся и улегся в кровать.
И этой ночью он тоже был один. Нельзя сказать, что одиночество его никогда не тяготило, но теперь, ко всему прочему, ему угрожали кошмары. Он понятия не имел, что они могли означать, к тому же механическое повторение сна вконец его доконало. Он был уверен, что это не более чем некая химера, фантазия, вынырнувшая из трясины его подсознания, но сон возвращался неотвратимо, ночь за ночью, вот уже две недели подряд. Связан ли он с чем-нибудь? «Он ни с чем не связан, доктор. Или со всем сразу. Зависит от того, как на это посмотреть».