Настроение у Надежды Николаевны и так было плохое, а тут вообще упало до нуля. Этому способствовало еще чувство сильнейшего голода. У нее так часто бывает — как понервничает, так есть ужасно хочется. В студенческие годы подружки на сессии худели от волнения, а она, наоборот, только ела.
Галка нарезала грушу на маленькие аккуратные кусочки и не спеша ее грызла, насчет пережевывания пищи у нее явно наметился прогресс. На часах было без десяти двенадцать — ясно, что завтрака им сегодня не дадут.
Надежда прислушалась к себе и поняла, что до обеда она не выдержит на яблоках и грушах. Хорошо бы выпить горячего сладкого кофе, чтобы взбодриться.
— Пойду, — сказала Надежда, наскоро приведя себя в порядок, — может, кафе найду. Тебе булочку принести?
Галка покачала головой с сожалением.
В холле было натоптано, дверь на улицу раскрыта, туда-сюда беспрерывно сновали милицейские сотрудники. Тело увезли, но кто-то суетился на том месте, что-то измеряли и фотографировали.
Аня за стойкой сидела, уныло подперев голову рукой. Увидев Надежду, она повинилась насчет завтрака и согласилась выпустить ее через служебный вход, чтобы не идти мимо жуткого силуэта, нарисованного мелом на асфальте, который только и остался от вчерашнего незадачливого грабителя Юрия Костоломова.
Делая над собой усилие, чтобы не вертеть головой и не вздрагивать от малейшего шума, Надежда прошла два квартала и обнаружила небольшое кафе, которое называлось «Мальвина», и на вывеске была нарисована девочка с голубыми волосами.
Колокольчик мелодично звякнул, и женщина за стойкой подняла голову и улыбнулась Надежде приветливо. Зал был небольшой, всего столиков восемь, две девчушки лет двенадцати ели мороженое, да полная тетя в зеленом халате и шапочке для душа пила чай с пирожными и читала глянцевый журнал.
Надежда заказала горячий бутерброд с сыром и ветчиной, он назывался на итальянский лад «панини», и большую чашку кофе с молоком. Потом подумала немножко и, стыдясь своей слабости, попросила еще булочку с марципаном.
«Никто не узнает, — малодушно подумала она, — и, в конце концов, у меня стресс. Не каждый день находишь утром перед дверью задушенных цепью людей с собственной сумкой на шее».
Сумка была Галкина, но от этого не легче.
Ожидая, когда принесут заказ, Надежда рассеянно смотрела в окно. И тут ей впервые пришла в голову мысль: а кто же, собственно, убил этого самого Костоломова? И главное — зачем?
Мысль эта как пришла, так и ушла, потому что принесли кофе, и Надежда Николаевна сосредоточилась на еде.
Кофе оказался вполне сносный, а булочка показалась Надежде просто удивительно вкусной.
Девчушки доели мороженое и убежали, хихикая.
— Елена Ивановна! — окликнула барменша тетю в бигудях. — Время не пропустишь? А то как в прошлый раз будет…
— Ой! — Тетка взглянула на часы и подскочила на месте. — Опять передержала!
Стало видно, что на ней не халат, а накидка, какие используют в парикмахерской, а под шапочкой мокрые волосы.
— Иди уж, — сказала барменша. — Потом рассчитаемся. Вот вечно она так, — пояснила женщина в ответ на удивленный взгляд Надежды Николаевны, — зачитается и забудет, что краска на волосах. В прошлый раз сожгла волосы-то, пришлось короткую стрижку делать. Тут салон парикмахерский напротив, ну, клиентки все ко мне и ходят, чтобы, пока волосы красятся, посидеть в тишине и кофе напиться. Днем-то народу мало… А к вечеру придут люди, утром опять же перед работой позавтракать, кто дома не успел…
Хлопнула дверь, и в зал вбежала очень колоритная девица. Была она высока ростом, рыжие волосы стояли рассерженным ежиком, тушь с одного глаза потекла, и потому глаз казался подбитым. Надежде кстати тут вспомнилась старая частушка: «Юбку новую порвали и подбили левый глаз…»
Глаз и правда был левый, а юбка не рваная, но в пыльных разводах, как будто девица валялась на дороге.
— Зойка! — Барменша всплеснула руками. — Ну где ты ходишь?
— Не могу! — закричала девица с надрывом. — Ой, теть Маша, не могу работать!
Она упала головой на ближайший стол и разрыдалась.
Барменша выскочила из-за стойки и подхватила девицу за плечи, встряхнула ее, как тряпичную куклу.
— Ты что это устраиваешь? Ну-ка успокойся!
Но та только тряслась и рыдала. Барменша повела ее в подсобку и оглянулась на Надежду: