После этого, в том же 1962 г. введено чрезвычайное положение и распущен Законодательный совет. С тех пор это ЧП до настоящего времени не отменено, а продлевается каждые два года, султан единолично управляет страной посредством своих декретов. 1 января 1984 года была провозглашена полная независимость этого государства.
Поскольку я закончила изучение всех видов географии в 1982, то и немного не застала яркого появления государства Бруней на политической карте мира.
Вериги совместной ноши
Первое время она своими фразами хотела меня сложно за**ать, придумывая провокации, которые и озвучивала, предвкушая реакции с последующими обсуждениями: "Вот он ответит, и мы заскубёмся". Но внимательно вслушиваясь в текст, я всегда вычленял из него главное: "За**ать решила?" или просил некоторых уточнений: "Какого *** вот сейчас тебе вот от меня надо?" Обычно этого оказывалось достаточно.
Так что многие годы мы общались буквально поданными глаголами: "Купи молока", "Подержи ребёнка", "Открой/ закрой…", "Подержи/ поставь"… И это внесло в наш странный быт какой-то странный покой.
Годы шли, энергия наших личностей исчерпывалась, а мы всё были как-то виртуально рядом. Она мне несла какую-то чушь о каких-то планах, а я типа выслушивал их.
Вот интересно, сколько можно выдержать имея ментальную бездну? Но начинать что-то новое было так же невозможно, ничего кроме верёвки в перспективе не вырисовывалось. Так что или так или никак.
Иногда было очень себя жаль, но осмотревшись по сторонам, убеждался, что мы ещё и ничего так на тонкой жёрдочке удерживаемся, а другие даже так не сбалансировали. Скорее в подавляющем большинстве человеческие отношения окутывают мрак и бездна, чем свет и тепло, а в середине толстенная нейтральная полоса безразличия.
Но наши-то отношения не были безразличием, как-то по другому они были сформированы. Балансом между отталкиванием и притяжением? Нейтральной полосы не было, были общие глаголы, невозможность незакрыть/ непоставить/ непринести/ неприсмотреть…
Библиотеки моего детства
Мне с раннего детства нравилось читать книги, первые потолще — домашние "Абхазские сказки" и "Легенды Крыма". А когда в 1972 пошла в первый класс, то посредине — на дистанции между школой и домом была библиотека в ДК им. Ленина. И я туда записалась.
Кстати, в детский сад я не ходила и росла абсолютно одиноко в квартире с бабушкой, то есть контактов с посторонними людьми не имела, и одним из первых чужих для меня взрослых, наряду с учителями, стала библиотекарь — строгая женщина в очках, слегка за сорок, властная и где-то даже агрессивная.
Так вот, она не разрешала брать "что хочешь", а контролировала по возрасту. Что же моя детская душа хотела? Жюль Верна она просила, подписное издание которого невостребованным пылилось в ряд на полке. Тома три я прочитала, а остальные не дали. Понятно, что когда мне стало несколько больше лет, то интерес отпал и Жюль Верн так и остался не изученным.
Каждый раз осмотрев мой выбор, библиотекарь требовала добавить обязательно "про дедушку Ленина", и что-то отбрасывала. А когда книга мною возвращалась, то требовалось про дедушку Ленина ещё и пересказать. Кому как, а мне от этого насилия слегка подташнивало.
В пятом классе я перешла в другую школу, мимо этого здания уже не ходила переключившись на свои собственные домашние книги, которых до окончания школы оказалось достаточно. Спасибо отцу, который их собрал.
Следующий мой библиотечный этап припал на институтский период, и с учётом ассортимента предлагаемых в областной библиотеке книг, я плотно подвисла на актёрских мемуарах и документальной литературе, типа "гибель Титаника", "знаменитые судебные процессы". Из художественного чтобы взять того же Пикуля, то надо было записываться в очередь. Я этого никогда не делала, поэтому никаких детективов и фантастики особо не припоминается. Стругацких точно не было, мелькнул Беляев и что-то Ефремова. Ещё читала Бальзака — брала тома по порядку, но он — реалист из реалистов.
Так что выросла я без поражения мозгов фантастикою.
Но иногда и до меня доходило что-то из ходившего по рукам "только на одну ночь, утром вернёшь", например "Джин Грин — неприкасаемый", или пересказ взахлёб моим старшим братом "Москва- Петушки", или как тайной литературы обсуждение книги Пикуля "Распутин" … То есть даже изданное в стране ходило рядом как мираж.