— Вперед. Вперед. Чемпионы. Чемпионы—
— Вот это другое дело — Думаю я, делаю еще несколько махов руками вверх, призываю стадион не останавливаться и матч продолжается. Судья, сделал вид, что ни чего не заметил.
И играем, уже с совсем другим настроением и даже куражем. И начинается обстрел ворот норвежцев, в обводку не лезем, бережемся, но постоянные розыгрыши на третьего и удары.
Я попадаю в штангу, Игорь Добровольский во вратаря, Гена Литовченко совсем не много промахивается, а удар Сергея Родионова из девятки вытаскивает вратарь.
И все таки гол пришел, неожиданно правда. Снова норвежцы фолят, теперь уже на Родионове. И начинают неторопливо устанавливать стенку, а судья дает свисток и показывает удар по готовности. Норвежцы внимания не обращают и продолжают упорно и методично вымерять идеальную пропорцию заграждения под руководством своего вратаря. Игорю Добровольскому, стоящему у мяча это надоедает, и он бьет и попадает. Вратарь с каким то удивлением и даже небольшой обидой смотрит на мяч, за своей спиной. Да, обижайся не обижайся, а счет 4:0 на пятьдесят четвертой минуте матча.
И мы продолжаем играть, предварительно в очередной раз заведя трибуны своим Vи теперь уже четырьмя пальцами. И стадион не смолкает до самого окончания матча, который в последние полчаса превращается в тренировку ударов издали.
У нас бьют все, даже те, кто ни бьет почти ни когда, хоть по разу, но сегодня приложились. Забить больше ни кто не забил, но повеселились и под конец похоже в раж вошел даже вратарь норвежцев, который умудрился отбить с пяток не простых ударов, шедших в створ и теперь решил, что он великий страж ворот. И начал сам делать призывающие жесты, ну типа я тут, бей, все одно поймаю. И ловит ведь, паразит.
Так матч и заканчивается, все, финальный свисток. Благодарим норвежцев за матч и бежим к трибунам, где и выстраиваемся в привычную цепочку и Vв воздух. И в ответ слышим привычное и под нарастающий рокот барабанов:
— Вперед. Вперед. Чемпионы. Чемпионы—
И мы уходим с поля под овации благодарных болельщиков.
Три матча, три победы, полет нормальный.
Раздевалка, уже привели себя в порядок. Сидим, немного отдыхаем. И потихоньку разгорается разговор, нет не о матче, там и так все ясно. О вчерашней прогулке и о планах на сегодня, да команда разлетается только завтра днем и сегодняшний вечер отдан отдыху.
И слышны обрывки разговоров:
— Не, ну классно вчера прошлись, здешний бульвар, это что-то — Это Толя Демьяненко
— Да, деревья и море, запоминается — Отвечает ему Володя Бессонов
— А шашлыки, а кутабы, от души посидели — Это уже Сергей Родионов
— Да Серега, готовить тут умеют. Надо сегодня будет повторить — Вторит ему Ринат Дасаев
— А Дан, то, Дан. Вот жук, сразу с тремя пришагал в кафе — Это уже Гена Литовченко и добавляет — Я думал слухи о нем все. Ну ладно в Москве красавица, но чтобы сразу три и не передрались?—
— Да, он такой, мы уже привыкли. Его постоянно то с одной видят, то с другой, то с третьей и они все друг о друге знают. Еще и француженка, ну помните? — Это отзывается Игорь Добровольский и все притихают, вспоминают что ли?
А я сижу и улыбаюсь, все хорошо, правда все хорошо.
— Ладно ребята, я побежал. Всем хорошего вечера — Говорю я, прощаясь и выбегаю из раздевалки. Меня тоже ждет хороший вечер.
29.10.86
Среда
Баку — Париж, Разговор с Нессой
— И вот я дома, до вечера и встречи есть еще немного времени, часик где-то. А пока у меня еще одна встреча запланирована, важная, очень важная, хоть и виртуальная, не во плоти, к огромному сожалению. А ведь хочется, так хочется, прикоснуться к нежным рукам, снова почувствовать вкус губ.
Но пока это не осуществимо, пока так, только в таком формате и каждый вечер звонок, и родной голосок в холодной трубке телефона, которая внезапно становится обжигающе горячей, как будто наши чувства разогревают летя навстречу друг другу сквозь разделяющие нас тысячи километров.
И даже не увидеть, видео связи пока еще нет и интернет еще не придумали. И потому пока только так, только вспоминая ощущения и виды, и слыша голос. Ты далеко, да это так, но от этого ты не менее дорогая. Мои девчонки знают о тебе, и достаточно спокойно отнеслись к появлению очередной симпатии у Дана. Наверно понимают, что с этим уже ни чего не сделать, остается только принять как должное и неизбежное, нет не зло. Жизнь, а жизнь злом не может быть. — И с этими мыслями я тянусь к телефонной трубке, сейчас будет знаменитое: