— Жертву? Кто? — голос мужчины был полон гнева.
— Я не могу сказать, — ответила она. — Но он уже не причинит никому вреда.
Мужчина опустил голову, его кулаки сжались. Он молчал, но его глаза говорили больше слов.
— Я попросила лешего перенести тело Богдана к лесу, — добавила Томира. — Вы сможете похоронить его по-человечески. Я покажу, где он.
Мать Богдана всё это время беззвучно плакала. Она вдруг шагнула вперёд и схватила руки Томиры.
— Он был добрым, — прошептала она, её голос дрожал. — Он был нашим светом. Мой мальчик…
Томира показала браслет на своем запястье, один листик которой мерцал.
— Он любил меня, — сказала она тихо. — И я сделала всё, чтобы отомстить за него.
Мать парня погладила кончиками пальце работу своего сына, признавая украшение, которое ее мальчик создавал с такой любовью в глазах и разрыдалась еще пуще. Отец Богдана молчал, его лицо было каменным, но глаза выдавали всю его боль.
— Томочка, — наконец сказала мать, сжимая её руки. — Твои родители… они так обрадуются. Ты жива, ты здорова. Они же…
Томира опустила глаза и покачала головой.
— Они не обрадуются, — прошептала она. — Я не жива и уже не та, кем была.
Молчание повисло в воздухе. Женщина не понимала ее, но отец Богдана, казалось, догадывался о чем речь. Он пристально рассматривал девушку.
Оставив жену дома с младшими детьми и обняв ее на прощание, он запряг телегу и поехал.К тому месту, где, по словам девушки, которая нагоняла на былого мужика подсознательный страх, находилось тело его сына. Его плоти и крови, его гордости.
Сначала в мыслях мужчины мелькнули обвинительные мысли в сторону девушки. Если бы не она, его мальчик был бы жив и здоров. Но подумав, он вспомнил вскользь брошенное “Я не жива и уже не та, кем была.” и вздрогнул от того, что везет в телеге не хрупкую девушку, а уже непонятное существо.
Пеший путь назад в лес у Томиры был долгим, но её сердце стало немного легче. Она знала, что сделала правильное. Но правильное не всегда приносит покой.
Увидев Богдана она снова ощутила сильную боль в груди, но это чувство даже не вызвало слез. Видимо, ее человечность с чувствами оставляет ее тело.
Часть 14
Часть 14
Телега медленно катилась по тропе, тяжело скрипя на поворотах. Отец Богдана держал поводья, его лицо было каменным, но внутри бушевал ураган. Перед глазами стоял образ сына: сильного, доброго, готового защитить других. Как всё это могло закончиться так внезапно? Его рука сжалась на деревянной рукояти плети, когда он вспомнил слова Томиры: "Я не жива и уже не та, кем была." Что она имела в виду? Кто теперь скрывается за её глазами?
Лес окружал его молчаливыми стражами. Деревья тянулись к небу, заслоняя солнечный свет, густая листва приглушала звуки природы. Воздух был сырой, пахнул гнилью, словно сама земля скорбела вместе с ним.
Когда он добрался до указанного места, его сердце сжалось. На мягком мху лежало тело Богдана. До последнего он надеялся, что ошибка, недоразумение, что это не его мальчик. Но нет. Парень выглядел, будто просто спал: лицо спокойное, без следов боли. Но этот сон был вечным.
Он медленно опустился на колени, его руки дрожали. Пальцы осторожно коснулись холодного лба сына. Казалось, будто вся сила вытекает из него, оставляя только бездну отчаяния. Он оглядел тело, ища хоть малейший знак ритуальных символов, которые сопровождали жертвы. Но их не было. Ни единого.
"Любые жертвы всегда оставляют знаки," — думал он, осматривая сына. — "Но здесь их нет. Это не ритуал. Это что-то другое."
Он почувствовал кровь на своих ладонях, осматривая голову сына. Это был удар. Кто-то или что-то убило его.
Мысли вернулись к Данило. Парень был заносчивым, привыкшим, что всё сходит ему с рук. Любил власть, любил, чтобы его слушали. Его отец, староста, вечно прикрывал сына, воспевая его как героя. Как легко и часто парень менял свое отношение к людям. Именно староста чаще всех в деревне говорил о жертвах и богах. Именно он настраивал всех на богатую дань плодородию перед каждым солнцестоянием. Словно от этого зависела его жизнь. Эти две явно знали о том, почему девчата так часто сбегали с дому.
"Если это Данило… Если он был причастен…" — мужчина стиснул зубы, ощущая, как его кровь закипает. Сможет ли он смотреть в глаза жене, зная, что её сына погубил не лес и не бог, а человеческая жадность и он ничего с этим не сделал.
Недаром тело Данило никто кроме отца не видел. Даже женщин на омовение перед сожжением не приглашали.
***
Похороны Богдана и Данило стали событием для всего селения. Люди собрались у двух костров. Мужчины держались молчаливо, женщины плакали, а дети, не понимая, что происходит, тревожно жались к матерям.