— Вот и прекрасно.
Я говорю:
— Ну и что дальше?
— А ничего, — сказал он и спрятал обе бумаги в сейф.
А было известно, что оба они не ладили между собой, и, как мне потом объяснили, моя бумага была, очевидно, кстати для Толстикова на тему: «Вот как он обращается с интеллигенцией!».
«После завершившего важнейший этап в гранинском творчестве романа «Иду на грозу» писатель обращается к ленинской теме. Тема эта, судя по публикациям и репортерским заметкам, занимает его давно, со времен Домбровского. И разрабатывается она в том же, счастливо найденном ключе: всегда ленинские мысли о человеке и человечности определяли исходные позиции и направление работ Гранина. В «Искателях», отчасти в «После свадьбы», «Иду на грозу» мы можем проследить, как шаг за шагом, в результате победы социализма, складывался тип человека интенсивной духовной жизни, творца нового мира. «Азу» научного коммунизма писателями типа Гранина трансформируются в воззрения эстетические. И это весьма существенно в развитии тем живых, общечеловеческих.
Но почему в творческой биографии Гранина возникает киносценарий «Первый посетитель»? Какие нити тянутся от изображения первой в мире социалистической революции к научному поиску? Что это: другая тема или та же, применительно к другим обстоятельствам, иной поре? Думается, что у писателей современной темы возникают новые импульсы обращения к историко-революционному жанру. Они в потребности самому дознаться, что и как завоевывалось? И в чем действие ленинского стиля ныне?
Непосредственно о Ленине в сценарии рассказывается не столь уж много. Он появляется эпизодически, то в водовороте революционных событий, то в изменивших судьбу крестьянина Василия Шубина встречах и разговорах. У Гранина, как я понимаю, был трудный замысел. Он хотел показать, что ощущал Ленин в первый день прихода к власти, как он учился управлять государством.
Киносценарий любопытен не только тем, что в нем показан первый посетитель, пришедший к Ленину по своему, казалось бы, личному вопросу, что, конечно, само по себе представляет огромный интерес. Однако в плане развития Ленинианы роль этого факта, как и фабулы сценария в целом, шире философски, социально, исторически».
«Упомяну о сценарии Д. Гранина «Первый посетитель». Здесь, как мне представляется, мало возможностей для создания интересного, яркого фильма. Талантливый писатель, к сожалению, не проявил в этом произведении творческой оригинальности. В памяти встают аналогичные эпизоды и ситуации из фильмов «Ленин в Октябре», «Человек с ружьем», «Выборгская сторона»… Своего, нового в проблематике этого сценария, где сюжет держится на встрече Ленина с крестьянином, у которого несправедливо отняли лошадь, на мой взгляд, крайне мало. Думается, что сценарий не дает широкого простора для режиссерского творчества».
«Примечания к путеводителю» появились в один год с книгой, загадочно названной «Вахта «Арамиса». Сборник вышел под грифом «В мире фантастики и приключений», и там рядом с романом Станислава Лема «Эдем» оказался рассказ Д. Гранина «Место для памятника»… Гранин лишь один-единственный раз обратился к интеллектуальной фантастике, но это обращение вовсе не случайно. Как раз в год публикации «Места для памятника» Гранин писал в одной из своих статей: «Путешествие в страну будущего никогда не было бесплодным занятием. Великие утопии помогали человечеству вырабатывать идеалы. А это то, в чем сегодня нуждается мир, может, больше, чем прежде».
«Заметка была вырезана из газеты наспех, неровно, с краями соседних заметок. Корреспонденция описывала открытие памятника С. Лиденцову, торжественную церемонию, падение покрывала и как перед глазами толпы предстал памятник, своеобразный по своему художественному решению: поскольку он был без пьедестала, фигура ученого висела в воздухе, замысел выражал идею открытия… Осокин пропускал абзацы. Митинг… председатель горсовета, какая-то незнакомая фамилия… «в нашем городе жил и работал»… «мы, земляки»… «слово предоставляется президенту Академии наук», опять совсем неизвестная фамилия… «вписал… Лиденцов… к славе отечественной науки… преобразователь»… Министр присутствовал и секретарь… и никого из них Осокин не знал. Впервые он читал эти фамилии, никому не известные фамилии. Но это было напечатано в газете, он читал фамилии своими глазами, а газете Осокин привык верить больше, чем любой книге или журналу. На фотографии был памятник, маленькая трибуна, вроде знакомая площадь, лица людей на трибуне — чужие, властные, слишком молодые.
Осокину стало страшновато. Правда, Осокин умел не показывать своих чувств. По его лицу никто ни о чем не мог догадаться. Он давно выработал это необходимейшее качество. И напрасно Лиденцов надеялся. <…>
— Провокация, — сказал он. — За такую аферу вас можно…»
«Если мы хотим знать, что будет с человеком, надо уяснить, как воздействует прогресс техники на человека, на его мироощущение. Атомная угроза повлияла на психику человечества, вероятно, куда сильнее, чем это нам сейчас кажется. Есть события с другим знаком, но они стоят в том же ряду. Я никогда не забуду взрыв восторга в день полета первого космонавта Юрия Гагарина. Стихийный праздник, толпы на улицах, на площадях городов, наспех написанные транспаранты. Чему мы радовались? Не только тому, что первыми в космос вышли советские люди. Радость была и за величие человеческого разума, это была радость, соединяющая человечество, в этой радости была надежда, противостоящая атомным кошмарам…
Очевидно, сеть разнообразных коммуникаций позволит передавать все что угодно, кому угодно. Связь каждого человека со всем человечеством возрастет колоссально — хотя бы в виде средств такой связи. Потоки самой разной взаимной информации будут ограничены лишь способностью усвоения. Миллионы копий — картин, кино, музыки, фото — обеспечат доступ к любым видам искусств. А если прибавить сюда новые возможности транспорта, то есть практически уничтожение расстояний в пределах Земли, то все это в сумме создает значительные центростремительные силы. Они могут не только взломать национальные и прочие перегородки, под большим давлением происходят и сварка и даже изменение структуры.
Процесс наращивания контактов уже происходит, и остановить его вряд ли кому-либо удастся. Ежедневно производятся транзисторы, магнитофоны, телевизоры, телефоны, телетайпы — количества их нарастают в прогрессии геометрической, сколько-нибудь ценная информация распространяется практически десятками различных каналов.
Мода перенимается сегодня в течение нескольких месяцев. Научные исследования движутся почти вровень в лабораториях Японии, СССР, Англии, США… Попытки существенно обогнать конкурентов ни к чему не приводят. Идеи почти одновременно возникают, одновременно реализуются. Связь людей и, следовательно, их зависимость друг от друга становится порой мучительной, она опережает способность человеческой адаптации. Скорость научно-технического прогресса должна столкнуться со скоростью адаптации человеческого организма. То есть человек не сможет успевать приспосабливаться к новым открытиям и преобразованиям… Пока что это тот мыслимый предел, какой можно поставить».
«Решение: Утвердить Первым секретарем Ленинградской писательской организации Д. А. Гранина. Заместителем Первого секретаря утвердить О. Н. Шестинского (Единогласно)».
«Гранин был человеком дела. В этом смысле упреки в том, что он действовал часто применительно к подлости, а иногда и на посту своем в качестве писательского секретаря допускал известный конформизм — это норма жизни, потому что для Гранина важно было действовать с минимальными затратами и максимальным результатом, в этом смысле он был прагматик. И, действуя таким образом, лавируя, он достигал максимального результата».