– мышление, то есть уровень интеллекта, креативность;
– коммуникация, под которой подразумевается, как свободно и полно обращается информация между всеми вовлеченными в тот или иной процесс участниками;
– деятельность, а именно отношение представителей цивилизации к труду, готовность (или неготовность) делать его приоритетом в жизни.
Для примера давайте рассмотрим англосаксонскую цивилизацию. Очевидно, что с уровнем интеллекта у ее представителей все в порядке, если взять лидирующие позиции в бизнесе стран, говорящих на английском языке. По коммуникации – не просто хорошо, а показательно отлично. Вспомним даже, что слово pub, означающее заведение, в котором люди собираются, чтобы поговорить и пропустить пинту пива, пришло к нам из Англии. Труд – опять же молодцы, но вряд ли найдете многих, кто будет упахиваться во внерабочее время. Баланс между отдыхом и работой является чуть ли не «священной коровой» англоязычных стран, причем даже для нации трудоголиков – американцев.
Теперь посмотрим на русских, на наши особенности.
Мышление – думаю, тут все понятно. Умение находить нестандартные решения, выпутываться из сложных ситуаций, смекалка у нас в крови. Каждый в какой-то степени Кулибин, каждый творец. Во многом благодаря способности решать, казалось бы, нерешаемые задачи русские программисты востребованы за рубежом.
Коммуникация – вот здесь беда. «Я сказал – ты делаешь». Или: «Я знаю, но тебе не скажу». Это, к сожалению, типичная практика многих российских компаний. Есть одна известная русская пословица, отражающая наше общее восприятие важности коммуникации. Приведу ее в цензурной форме: «Болтать – не мешки ворочать».
Что у нас с деятельностью, трудом? Труд – мы готовы к подвигам. Работать русские умеют, особенно тогда, когда этого требует обстановка.
Что у нас в итоге получается? Выходит, что русскому Кулибину поступает указание выполнять инструкцию. Необходимость этой инструкции никто не объяснил. Сам Кулибин, скорее всего, и не спросил. А если и спросил, то вряд ли получил подробный ответ. Но он же креативный, смекалистый человек. Что он в итоге сделает? Правильно, он сделает то, что считает нужным, – то, что придумал его креативный мозг, и проверяет свои собственные решения уже на практике.
Каждое утро необходимо брать из нефтяной скважины пробу для анализа наличия песка в нефти. Это довольно непростая операция, которая занимает время. Вместо того чтобы каждый раз лезть в скважину, рабочие заготовили все впрок – взяли и заранее собрали пробники в один день на недельку вперед. Что мы получаем в итоге? Отсутствие информации о процессе внутри трубопровода, что может привести к его эрозии и прорыву. Однако все эти риски не были подробно объяснены, а главное, не получено подтверждение, что они были поняты и приняты. С рабочими не обсудили требования, не проработали возможные негативные последствия, ликвидировать которые, не исключено, будут они сами, если те выпадут на их смену. Одна из причин срезания углов – во внятно донесенном ответе на вопрос «зачем?».
При должном объяснении модель поведения меняется. Мой отец всю жизнь работает автомехаником. Его потрескавшиеся руки почти всегда в масле. Я не могу его контролировать, наказывать, выдавать предписания. Но я могу его спросить, знает ли он, в чем опасность при починке машины и для чего нужны перчатки. Он мне отвечает: «Чтобы руки не трескались». И добавляет: «Но у меня они уже все потрескавшиеся, так что какая теперь разница». Тогда я объясняю, что дело-то совсем в другом, а именно – кожа дышит, и все масла проникают через кожу в кровь. А это, в свою очередь, влияет на печень, потихоньку ее убивая. Отец сильно удивился, поскольку этого не знал. И его «зачем?» изменилось. Теперь, когда он смотрит на свои руки, он думает не о трещинах, которые исправить уже нельзя, а о печени, которая в его возрасте уже начинает беспокоить.
Таким образом, сформировалась прежняя модель системы охраны труда, системы, в которой никто не планировал помогать производству вместо того, чтобы его контролировать; никто не учил общаться вместо того, чтобы выписывать предписания; никто не смотрел на результат как на снижение или увеличение количества происшествий, а не на объем проведенной работы.
Эта модель досталась нам в наследство от времен, когда рабочих мотивировали подвигами Алексея Стаханова. Из эпохи, когда подход «план ценой жизни» был в чем-то оправдан. Она наскочила на смену поколений, вызывая конфликт между мировоззрениями, и именно поэтому я называю ее прежней. «План ценой жизни» постепенно в сознании людей наталкивается на другие приоритеты, на «план цеННой жизни», причем не коллективный, а индивидуальный. И в этом плане редко предусмотрена возможность рисковать здоровьем ради производственных показателей, даже если они нужны для того, чтобы запустить ракеты в космос или дать стране угля.