Родители Алисы были химиками, познакомились они на заре своей молодости, когда вместе начинали работу в какой-то советской лаборатории, и с тех пор практически не расставались. Друзья не могли представить их порознь: и на работе, и в гостях, и на отдыхе они всегда были вместе. Объединяло их не только общее дело, но и область увлечений. Оба были заядлые походники — из тех, кто не представляет себе отдыха без палатки, горящего в ночи костра и песен под гитару. Разумеется, походной романтики досталось и на Алисину долю, но чем взрослее она становилась, тем яснее понимала, что пошла не в родителей. К химии она оказалась абсолютно равнодушна, и хотя свои пятерки (попробуй не получи пятерку по химии при таких-то родителях) в школе имела, а от походов отговаривалась всеми удобными способами — зачем тащиться черт знает куда с тяжелым рюкзаком, спать на земле и есть невкусную подгоревшую кашу, когда гораздо приятнее устроиться на диване с книгой. А для того чтобы путешествовать, можно и вовсе не вставать с дивана. Достаточно взять в руки того же Жюля Верна, Майн Рида или Купера — и перенесешься куда угодно не только в пространстве, но и во времени.
Конечно, родители пытались приохотить дочь к своим увлечениям, но постепенно сдались и позволили ей сначала поступить после школы в пединститут на исторический факультет, затем смирились, что каникулы Алиса проводит по своему вкусу. Впрочем, в семье на девочку никогда не давили — скорее мягко направляли.
— Вставай, сонное царство! Пойдем с нами поужинаем! — подмигнул заглянувший в комнату папа.
— Давай, иди, нам как раз с тобой поговорить надо! — крикнула с кухни мама, весело гремя посудой.
Делать нечего, и Алиса зевнула, потянулась и неохотно встала. Есть не хотелось, ну не беда, можно просто чаю попить. Горячего для разнообразия.
— Понимаешь, ребенок, — говорила мама, раскладывая по тарелкам овощное рагу, — нас с папой сегодня срочно вызвали в Прагу.
— Срочно? — удивилась Алиса, закрывая ладонью тарелку и упрямо мотая головой: мол, не хочу ужинать и не буду!
Родители, кроме преподавания в университете, занимались исследовательской работой и сотрудничали с фирмой, специализирующейся на производстве продуктов бытовой химии. В связи с этой работой они раз в год ездили на пару месяцев в Чехию, но самым странным было то, что всего месяц назад они как раз вернулись из плановой поездки и не ждали следующей раньше наступления нового года.
— Ну да, — папа, тщательно нарезавший хлеб, удивленно пожал плечами. — Вызывают, билеты уже на эту пятницу заказали. Визы-то у нас еще не кончились, вроде ничего не препятствует… Вот так-то, ребенок.
Алиса слегка поморщилась: она не любила, когда ее называли ребенком, но что поделать, если это любимое родительское словечко.
— А надолго вы едете? — спросила она, все еще выбитая из колеи неожиданной новостью.
— Не знаем, — вздохнула мама. — Там какая-то проблема возникла. Как разберемся — так сразу назад. Ты ведь уже большая, скучать не будешь? Одна справишься? — в голосе мамы звучало искренне беспокойство. И ее волновал этот странный и неожиданный вызов.
— Олечка, ребенок у нас молодец. Да, ребенок?! — снова подмигнул папа. — Что главное? Главное — не дрейфить. Вперед и с песней! «Потому, что мы народ бродячий, потому, что нам нельзя иначе. Потому, что нам нельзя без песен, потому, что мир без песен тесен»[4], — пропел он слова из походной песни.
— Погоди, Вить, — остановила его мама, с тревогой вглядываясь в Алисино лицо. — Что-то случилось? Алиска, хочешь, мы останемся? Ну просто скажем, что не сможем поехать, что семья важнее.
Девушка и сама не могла объяснить своего странного состояния. Отчего-то все сегодня казалось неправильным, а сердце странно щемило. Но беспокоить по пустякам родителей и мешать их работе, без которой они и не представляли собственной жизни, она никак не могла.
— Все в порядке, — поспешно сказала Алиса, отхлебнула чаю и тут же высунула ошпаренный язык. — Ну почти все, — торопливо поправилась она. — Разумеется, поезжайте. Что я, маленькая? И не в первый раз одна останусь.
— Вот, запей холодным, — мама плеснула из графина холодной воды в новую чашку и поставила перед дочерью. — Не слишком больно?
Алиса не ответила, усиленно пытаясь подуть на высунутый язык.
— Ничего, до свадьбы заживет, — успокоил папа. — Как, кстати, твой кавалер?
Девушка пожала плечами, не зная, что и сказать.
— Денис — славный парень, — заметила мама, аккуратно подчищая хлебом остатки рагу в своей тарелке. — Правильный, основательный. И вообще хорошо, что ты хоть с кем-то встречаться начала. Для девушки естественно интересоваться мальчиками. Знаешь, в твои годы за мной пол-института бегало… — мечтательно закончила она, подпирая рукой щеку.
— Но выбрала ты самого лучшего! — папа выкатил грудь колесом и гордо вздернул подбородок. — Так что, Алиска, не спеши. Любовь и дружба проверяются в испытаниях. Знаешь же: «Парня в горы тяни — рискни! Не бросай одного его: пусть он в связке в одной с тобой. Там поймешь, кто такой…»[5] Э, да ты опять спишь, ребенок! Ну давай дуй спать!
И Алиса не стала спорить и поплелась обратно на свой диван.
Он сидел напротив нее, скрестив ноги, и улыбался. Она почти не могла разобрать черт его лица, да и, если говорить откровенно, ей это было совсем не нужно: главное — она ощущала идущее от него тепло и свет, ей было хорошо рядом с ним, и она знала, что он выслушает и поймет ее — все, что она говорила, было для него значимым и важным.
— Там была кошка, — торопливо, сбивчиво рассказывала девочка, — такая рыжая. Красивая. Худая. Котенок. Он мяукал и говорил, чтобы мы его взяли. А мама сказала, что мы не можем взять кошку. Очень редкую и красивую кошку. Мы собираемся в экс…педицию.
— И где же эта кошка? — спросил он, гладя девочку по голове легкой, почти невесомой рукой.
— Она обиделась, что мы ее не взяли, и ушла. Ей было очень грустно, она мне сама это сказала… Ты же ей поможешь?.. — девочка доверчиво заглянула в его глаза — словно окунулась в теплую успокаивающую воду.
— Конечно, помогу, Алиса. Считай, что кошка уже под моим особым присмотром. Обещаю. Спасибо за чай, — он поставил на ковер игрушечную пластмассовую чашечку. — Никогда еще не пил такой вкусный!
— Хочешь, я тебе еще налью? — деловито поинтересовалась девочка, потянувшись за игрушечным чайничком — в ее распоряжении был отличный кукольный сервиз, совсем новый, в задорный оранжевый горошек.
— Конечно, хочу, еще спрашиваешь! — он улыбнулся, и от этой улыбки в комнате стало светлее, а на стене заплясали веселые солнечные зайчики.
Алиса проснулась, ее губы все еще были растянуты в улыбке, а по щекам медленно текли слезы. На миг ей вдруг показалось, что она все еще та маленькая девочка и на нее с вниманием и заботой смотрит тот, кто в те годы часто приходил к ней в гости, — стоило ей только остаться одной в комнате, и от этого взгляда было так хорошо и томительно, что на глаза сами собой наворачивались счастливые слезы.
«И зачем я проснулась?..» — прошептала девушка, прижимая руку к гулко бьющемуся в груди сердцу.
Несколько минут она лежала, вслушиваясь в тишину. В комнате было темно, до рассвета еще далеко, а сон исчез, оставив после себя чувство тоски и разочарования.
«Если целиком погрузиться в мир фантазий, то и до сумасшедшего дома недалеко», — пробормотала Алиса, переворачиваясь набок и поджимая коленки к груди.
Так, свернувшись калачиком, она лежала, пока, наконец, снова не заснула.
Утро оказалось неожиданно приятным. За окном громко щебетали птицы, предрекая солнечный, по-настоящему весенний денек. Алиса проснулась в превосходном настроении.
Мама налила ей кофе, положила на блюдечко необыкновенно вкусное запеченное яблоко и помахала из коридора рукой: они с папой уже убегали на работу, тем более что дел перед внезапным отъездом должно быть немало.
Алиса умылась, позавтракала, подкрасила глаза и слегка одчеркнула губы коричневой матовой помадой. Сегодня девушке захотелось одеться как можно красивее — без всякого повода, просто так, для настроения, поэтому она достала из шкафа любимое черное платье — вроде бы совсем простое, с неглубоким вырезом, и вместе с тем очень эффектное, удачно подчеркивающее фигуру. Ремень с узорной пряжкой дополнял наряд, и Алиса, заглянув в зеркало, довольно улыбнулась.