Из этого списка меня устраивало разве что поесть. Но спорить явно бессмысленно, поэтому я позволила лакею вновь схватить себя и вывести обратно в коридор.
– Узнай о ней всё, - доносится до меня на грани слышимости.
Гулко сглатываю от мысли, что они могут узнать о Бруно. В груди холодеет от осознания того, как сильно я могу подставить брата, если сбегу и не успею вызволить его из лагеря. А ехали мы долго, вернуться за Бруно пешком за ночь вряд ли получится, даже если я смогу вспомнить дорогу. Значит, побег откладывается.
- Сюда, - лакей, поплутав по коридорам, выводит меня в жилое крыло особняка и указывает на одну из явно гостевых комнат, - горничную вам предоставить сейчас не смогут, надеюсь, вы управитесь сами.
Киваю, не желая уточнять, что горничной у меня в этой жизни никогда и не было. Впрочем, наверное, я выгляжу настолько плохо, что мужчина сомневается, умею ли я пользоваться умывальником вовсе.
Комната, несмотря на вероятно скромный для аристократов вид, оказалась роскошнее любой другой, в которой мне доводилось бывать. Мягкая даже на вид кровать, огромный шкаф, стол, несколько стульев, ширма, зеркало во весь рост – почти всё это было мне в новинку. В новинку была и оборудованная по последнему слову техники ванная комната, в которой я готова была бы жить даже без мягкой кровати.
Но радоваться неожиданной удаче не получалось. Вопрос цены тревожил как никогда раньше, а от мыслей об оставшемся в грязном бараке маленьком брате хотелось лезть на стену.
Поэтому я постаралась занять себя насущными вопросами: в первую очередь, за неимением еды, я приняла ванну. Впервые за этот год, настоящую, пенную ванну. Чистая вода на время избавила от хандры благодаря осознанию, что в лагере даже пили мы воду куда грязнее той, в которой я сейчас мылась.
Обычным дегтярным мылом я драила и драила свои волосы и тело, не в силах избавиться от ощущения покрывающей меня въевшейся в кожу грязи. Но к стоящим на полках склянкам я не притронулась – выглядеть чистой это одно, а вот выглядеть ухоженнее чем я есть, мне точно не нужно. Вдруг увидят, что после купаний лучше не стало и отпустят, найдя кого-то менее дохлого.
А «дохлая», пожалуй, сейчас самое близкое ко мне определение. Я давно не видела себя без слоя грязи, и сейчас незнакомка в зеркале невольно пугала. Ввалившиеся щеки, синие тени под глазами, землистого цвета кожа, покрытая очагами сыпи, навсегда спутавшиеся короткие волосы и неестественная худоба. В целом, можно было грязью и не пачкаться, от меня вполне бы шарахались и без нее.
Выйдя обратно в спальню, обнаруживаю на прикроватном столике поднос с богатым ужином и едва не взвизгиваю от счастья. Зверский голод, мучивший непрерывно, разом напомнил о себе, и я больше ни о чем не думая, накинулась на еду. Но съесть удалось едва ли треть от предложенного. Почувствовав тошноту и совершеннейшую невозможность проглотить еще хоть крошку, я откинулась на подушку и тут же уснула.
Глава 4
Утро началось с вежливого, но настойчивого стука. И хотя мой затуманенный долгим сном разум, подсознательно ждавший пробирающий до мурашек звук лагерного свистка, не хотел будиться категорически, в комнату ко мне так никто и не зашел. Лишь продолжил вежливо стучать.
- Войдите, - говорю слабым голосом, завернувшись в одеяло. Встречать неизвестных гостей в полотенце не хотелось, сменной одежды у меня не было, а надевать старые лохмотья было попросту выше моих сил.
- Госпожа, - кланяется мне девушка в форме прислуги, держа в руках какой-то сверток, - я принесла для вас одежду. Через десять минут за вами зайдут.
- Спасибо, - киваю неуверенно и принимаю из рук горничной сверток.
Внутри оказалось нижнее белье и коричневое простое платье, слегка мне великоватое, но теплое и приятное на ощупь. Большего мне сейчас и не снилось.
- Идемте, - говорит зашедший за мной ровно через десять минут новый лакей и ухватив за руку, приводит в зал, похожий на столовую, где уже сидят мадам и вчерашний толстячок.
- Здравствуй, Гретэль, - улыбается женщина сдержанно, но вполне дружелюбно. Киваю, вспомнив, что они мне так и не представились. – Присаживайся. Будем рады, если ты позавтракаешь с нами.
Несмотря на снова проснувшийся голод к стоящей на столе овсянке и бутербродам не притрагиваюсь, попивая лишь чай.