— «Блин, Лёня, как ты вовремя!» — глянул я на дисплей, где увидел имя своего друга. Сбросив вызов и подняв голову, я обнаружил, что незнакомца уже и след простыл.
«Это как? — вопрошающе смотрел я туда, где только что в метрах шестидесяти передо мной бежал мой преследователь, которого преследовал уже я. — Тут ведь и свернуть некуда, спрятаться…». Гаражный массив не был протяжённым, по пять-шесть гаражей с правой и левой стороны грунтовой дороги. К тому времени мы уже миновали последние гаражи и вышли на прямую асфальтированную дорогу, где от нас до ближайшей пристройки или дерева было метров сорок — он просто не успел бы добежать до укрытия за те несколько секунд, пока я смотрел в дисплей телефона.
Простояв так с озадаченным видом ещё немного, я вдруг ощутил внезапно возникшую тревогу, причина которой была неизвестна. И сразу, почти одновременно с этим нарастающим чувством, я услышал в своей голове:
«Твой Лёня вовремя тебе позвонил... Теперь жди — всё будет по-другому».
Меня будто парализовало.
— Это сейчас я подумал? — нервно моргая, уже вслух произнёс я. — Что вообще происходит? Здравствуй, шизофрения?
Внезапно чувство тревоги как рукой сняло. Я ещё раз оглянулся по сторонам — вдалеке проходили люди, однако этого загадочного субъекта нигде не было видно… и если откровенно, то мне не очень-то хотелось его снова повстречать.
Посмотрев на часы, я в очередной раз, так сказать, выпал в осадок — начало третьего! А когда покинул последний адрес и начал преследовать неизвестного, обнаружил, что на часах начало двенадцатого.
— Я что, почти три часа за ним гонялся? Да я в общей сложности минут пятнадцать за ним шёл! Что за дела! — чуть слышно простонал я, чтобы окружающие не заметили. Сообразив, что времени уже много, а дел ещё по горло, я почти бегом направился в отдел, решив, что потом буду обдумывать, а сейчас некогда.
Я подходил к отделу и у меня снова зазвонил мобильник. «Блин, я же забыл перезвонить…» — вспомнил я о Лёньке, глядя на входящий вызов на экране телефона. Из динамика послышался негодующий голос, едва я успел поднести телефон к уху:
— Ты чего сбрасываешь?
— И тебе привет! — ободряюще начал я. — Извини, на участке был! Общался, если можно так сказать, с гражданином…
— На фиг гражданина! Тебе друг звонит! — захихикал Лёнька. — Так, ты же понимаешь, зачем я звоню? Помнишь, да, что у нас сегодня?
— Само собой… я ради этого у руководства клянчил отпустить меня с масштабного мероприятия.
— Это какого?
— Да… иностранцев по рынкам ловить.
— Понятно… опять ерундой занимаетесь. Короче, заезжаю за тобой прямо в отдел в половине восьмого, и летим на оперку, без всяких «Я не могу» и прочего бреда! — безапелляционно выпалил Леонид. — Понял?
— Блин, друг… я не могу, прости… — со всей серьёзностью и угрюмостью глухо пробубнил я.
— Охренел?! Такие вещи раз в столетие происходят! Короче, сейчас к тебе приеду и объясню тогда популярно, как говорить «Я не могу»! Ты! Ты… — Тут, очевидно, Леонид услышал мой смех. — А-а… понятно… дурак опять… ладно, подожди, встретимся… — уже сам начиная посмеиваться, пригрозил Лёня.
— Давай подъезжай. Буду ждать, — отсмеявшись, сказал я.
— Вот, разговор нормального пацана! — воодушевился Лёнька. — Всё, жди, — договорил он и положил трубку.
Вика Алексеевна находилась там же, где и обычно. Работа её была чисто кабинетная, административными и уголовными материалами она не занималась, за ней были только наблюдательные дела «надзорников», что позволяло ей быть эдаким офисным планктоном с девяти утра и до восемнадцати вечера. Никто из нашего коллектива не противился этому, так как, ведя наблюдательные дела, Виктория Алексеевна снимала большой пласт работы с наших участковских плеч. А уж сходить и проверить поднадзорное лицо по месту жительства никогда не было для нас проблемой — всё равно ходим по участкам.