Не успел я присесть за своё рабочее место, как Вика Алексеевна начала:
— Э-э… Сань…
— Да-да, я знаю… Но ответить могу лишь двумя словами: указание сверху, — перебив коллегу, начал оправдываться я.
— Хм… — задумчиво промычала она. — А что он подписывал? Липу?
— Если бы вы знали, как я не хотел этого, когда увидел список его добрых дел в базе!
— А что там?
— Кража плюс куча административки и неоплаченных штрафов. По-хорошему я мог сразу ещё два протокола на него составить, за неуплату… один штраф вроде ещё не просроченный был.
— Понятно… — нахмурившись, произнесла Алексевна, и в воздухе повисло неловкое молчание. Она поглядывала то на меня, то задумчиво смотрела в сторону окна. Наконец, не выдержала и задала вопрос, который я ожидал с самого начала: — А чьё поручение исполнял-то хоть?
— Так мы идем в субботу к нему в гости или нет?! — засмеялся я, пытаясь отвлечь коллегу от темы.
— Конечно! Я, пока ты его провожал, уже позвонила и все планы отменила на эту субботу! Делать мне больше нечего, по незнакомым алкашам шляться…
Спустя краткую паузу Виктория Алексеевна попыталась снова:
— Ну так всё-таки, Сань… кто?
— Что «кто»? — еле сдерживая улыбку, включил я дурачка.
— Ну не прикидывайся. Кто поручил тебе укрыть преступление? — также улыбаясь, намеренно сказала Вика Алексеевна, прекрасно понимая разницу между преступлением и правонарушением. — Да ещё и штрафы укрыл его, не составив протоколы!
Я понимал, что она говорит это по-дружески, но всё же где-то внутри её слова отозвались болью… болью, которую обычно причиняет правда.
— Знаешь, Вик… — бесцеремонно перешёл я на ты. — Я посмотрел бы на тебя, если бы руководство сначала тебе всё откровенно рассказало, а затем предложило отмазать жулика. Посмотрел, как бы ты отказалась от этого поручения и потом вывела в отношении начальника рапорт о склонении к укрытию правонарушения.
Весёлое выражение лица Алексевны плавно менялось негодующим. У меня же на фоне эмоционального всплеска снова заболела голова.
Высказавшись, я вышел из кабинета на улицу — подышать воздухом. Пройдя пару метров от выхода, я услышал отдалённый голос Вики Алексеевны:
— Сань! Ты чего?!
На часах была половина седьмого, на улице дул тёплый ветерок, и, хотя жара к этому времени уже спала, солнце пока и не думало закатываться за горизонт. Головная боль продолжала нарастать, и мысли о содеянном не покидали меня. Я стоял в метрах пяти от выхода из отдела, спиной к нему. Так как наш отдел находился в тихом, обособленном от проезжих частей месте, окружённый со всех сторон небольшими зданиями и разными складскими помещениями, а прямо передо мной было здание частной ортопедической клиники, то от нечего делать я разглядывал муравьёв, которые тащили палочки и листочки в свой муравейник. Спустя минуту я услышал за спиной скрип входной двери.
— Саша… — негромким голосом окликнула меня Виктория Алексеевна. — Ты правда подумал, что я серьёзно?
— Да дело не в серьёзности… — не спуская глаз с муравьёв, ответил я. — И не в том, что сказали это вы… А в том, что слова эти — правда.
— Саня… если хочешь знать, не ты первый и, к сожалению, не ты последний. То, что сделал ты, — это капля в море по сравнению с тем, что творится в этой системе. Я в ней почти тридцать лет и скажу тебе, что подобное тут сплошь и рядом.
— Мне всё равно, что творят в этой системе другие. Я сюда пришёл не за этим. Вот скажите, лично вам приходилось исполнять подобные поручения?
После недолгого молчания Вика Алексеевна задумчиво произнесла:
— Бог миловал…
— Ну вот…
— Но это ничего не значит. Если тебе от этого будет легче, то скажу, что поручи мне начальник что-то подобное, я бы тоже согласилась. Потому как если откажешься, то с большой вероятностью можешь искать себе другое место.
— И что, вас бы не мучила совесть?
— Совесть есть совесть. Конечно, она напоминала бы о себе, но так, как ты сейчас, я бы себя не грызла. А близко к сердцу всё принимаешь, потому что молодой ещё… плесени пока всей этой ещё не видел здесь.
— А я и не хочу её видеть! — возмущённо ответил я. — Пусть прозвучит наивно, тем более что я уже три года в системе, но почему такие вещи должны происходить в организации, которая сама же призвана бороться с этим? Разве это не нормальное моё желание — видеть в полиции только хорошее, как я видел это в Геннадии Александровиче, который прогнулся в итоге? А я… последовал за ним!
Виктория Алексеевна засмеялась: