— Ты думаешь, Геннадий Александрович впервые так поступает, или, как ты выразился, прогибается? Я знаю Гену давно, и по своей воле он точно бы таким не занимался. Есть те, кто решает за нас, и если не сделать, как скажут, можно вылететь с работы.
— Так, может, лучше тогда и вылететь? Найти другую работу… Такую, где не просят делать то, что противоречит твоей профессии?
— С кредитами и ипотеками, которые здесь у каждого второго? Люди держатся за работу, и Гена, думаю, не исключение. Здесь, по крайней мере, стабильность хоть какая-то, чего нет на гражданке. Короче, Саня… можно ещё долго так рассуждать, но по факту: или ты миришься с таким положением вещей, или уходишь, чтобы и самому не мараться, и в людях не разочаровываться.
— Ага, я вот уже начинаю задумываться… смысл дальше здесь работать, если начинаешь обходить законы, вместо того чтобы защищать их? Ну да, за время работы я видел, как судят полицейских-взяточников и фальсификаторов. Было мерзковато, но я не знал этих людей. А тут, когда это коснулось лично тебя и человека, которого ты считаешь образцом служителя закона, это выбивает из колеи.
— Идеализм лечится возрастом… Пойдём в кабинет, уже начало восьмого, скоро Лёнька твой приедет. Подкрашу пока ресницы, чтобы выразительнее глазки ему строить, — легонько толкнув меня, хмыкнула Вика Алексеевна.
Проводив взглядом последнего муравья, который с усердием волочил кусочек древесного листочка, я двинулся в сторону входной двери вслед за моей мудрой коллегой.
Глава IV. Встреча
Вернувшись в кабинет, я какое-то время неподвижно сидел за столом, обхватив голову руками и упёршись в стол локтями. Голова к тому моменту болела уже достаточно сильно.
— Что задумался? — потревожила меня Вика Алексеевна.
— Голова что-то разболелась… — угрюмо ответил я.
— Может, таблетку?
— Не, спасибо. Вы же знаете, само пройдет.
Виктория Алексеевна знала о моих внезапных приступах. Примерно год назад мне пришлось рассказать ей об этом, так как и тогда она усиленно пыталась напичкать меня таблетками.
— У тебя же вроде давно такого не было? — заботливо поинтересовалась она.
— Да, уже примерно год как… но за последние дни вот что-то участилось.
Не успев договорить последнюю фразу, перед моими глазами начала проявляться лёгкая пелена света.
«Наконец-то…» — благостно подумал я.
— Всё, сейчас отпустит, — откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, объявил я Вике Алексеевне.
Свет перед глазами становился всё ярче, звуки окружающего мира всё приглушённее, и вот всё тело снова залилось приятным, таким родным теплом. Боль при этом опять же бесследно исчезла. Спустя несколько мгновений тепло постепенно начало рассеиваться, свет в голове начал меркнуть, и звуки окружающего мира, потихоньку возвращаясь, напомнили мне, кто я и где нахожусь. Медленно открыв глаза, я встретил на себе взгляд Алексевны, которая, подперев рукой подбородок, с задумчивой улыбкой и интересом смотрела на меня.
— Ты прямо феномен, Сашка…
— Почему? — ещё не совсем отойдя от прекрасного переживания, нехотя спросил я.
— Ну просто… то сидишь, мучаешься от боли… то через минуту растекаешься на стуле с блаженным выражением лица… интересно…
— Уж мне-то как интересно…
До приезда Леонида, пока ещё позволяло время, я принялся доделывать оставшиеся в сейфе материалы. Фактура была собрана, осталось лишь сшить их и передать на утверждение руководству. Я начал сшивать первый материал, как вдруг в кармане брюк заголосил Фредди Меркьюри. Достав мобильник и взглянув на дисплей, я слегка удивился — на нём вместо имени «Лёня», звонка которого я ожидал, высвечивалось «Паша ППС». Его звонок в будний день, в начале восьмого вечера, мог означать только одно — что-то произошло на моём участке, и ему необходима помощь.
— Ну и какого лешего? Павел Николаевич? — с ноткой официоза, раздражённо ответил я на звонок.
— Саня, привет! — откликнулся Павел. — Короче, сообщение упало — у тебя бытовуха. Я сейчас один пока. Сможешь поддержать?
— А почему один?
— Да Костяну плохо стало, с унитаза не слезает уже час, — пояснил Паша о своём напарнике.
— Паш, я не могу. Я уже не в конторе, — решил соврать я, дабы не подставить под удар посещение косплея.
— А-а… ясно, — последовал в ответ разочарованный голос. — Ладно, Вовке с розыска наберу, он дежурит сегодня…
Не попрощавшись, Паша закончил разговор, и я почувствовал угрызение совести. Отказывать Паше было неудобно, так как от него отказов я ещё никогда не получал. Два месяца назад Павел перевёлся из соседнего отдела к нам, в подразделение роты патрульно-постовой службы. За это время мы вместе уже несколько раз выезжали на происшествия. Достаточно часто общались… в основном только по рабочим вопросам, однако общий язык нашли быстро. Паша подкупал своей простотой и открытостью, хотя бывало, что он сильно увлекался болтовнёй.