— Вы с ума сошли! Это же какие деньжищи! — подойдя к столу и покрутив упаковку, восторженно воскликнула она.
— Да перестаньте, — с довольной ухмылкой проговорил наш щедрый посетитель. — Деньги — это не главное в жизни. Так ведь, Александр Николаевич?
В этот момент наши взгляды встретились, и мою голову буквально пронзила острая боль. Мне едва удалось сдержать крик. Я быстро отвёл взгляд, упёрся локтями в стол и опустил лицо, закрыв его руками. Боль притупилась.
— Саш, ты чего? Плохо?
Я почувствовал заботливую руку Вики Алексеевны на своём плече.
Когда я поднимал голову, чтобы ей ответить, мой взгляд ненароком упал на лицо Виктора и на какое-то время на нём и застыл. В тот момент я увидел что-то чудовищное. Он смотрел на меня, словно голодающий на кусок мяса. Лицо исказилось в хищной гримасе, и одновременно с этим в глазах читалось чувство глубокого удовлетворения. Я более не мог на него смотреть из-за вновь возникшей острой головной боли и обратил свой взгляд на Вику Алексеевну.
— Голова… есть таблетка? — пытаясь отвлечься, глухо прохрипел я, прекрасно понимая, что таблетки не помогут.
— Ты ведь не пьешь их?
— Дайте.
— Господи… сейчас, подожди, — с ошарашенным взглядом ответила Алексевна, протягивая руку к своей сумочке.
Я же в это время снова опустил лицо вниз и просто смотрел в стол.
— О, Александр Николаевич! — воскликнув, поднялся со стула Виктор. — В таком случае не буду больше отнимать у вас время, извините. Единственное, что ещё хотел бы вам сказать, вы в субботу не пришли к нам в гости… Я всё понимаю, дела. Потому осмелюсь вновь пригласить вас. Приходите в любой день недели в вечернее время. Будем рады. Виктория Алексеевна, вас мы тоже ждём, вы так прекрасны…
— Ох, Виктор Альбертович… — послышался томный голос Алексевны. — Взаимно!
Я же всё это время не отрывал глаз от стола, и, судя по медленным шагам, Виктор начал движение в сторону выхода. Боль продолжала одолевать меня, однако она была не такая острая, как при взгляде на этого непонятного упыря. Рискнув поднять голову и осмотреться, я вновь поймал на себе удивлённый взгляд коллеги, которая, судя по выражению лица, была крайне обеспокоена моей реакцией. Виктор же в это время дошёл до дверного проёма и резко развернулся.
— Да, Александр Николаевич… — ехидно взглянул он на меня. — Вы коньяк-то не забудьте. Коньяк хороший. И приходите… обязательно приходите.
Вдруг его глаза широко раскрылись, а лицо перекосило в угрожающей гримасе. По инерции я снова упёрся лицом в ладони, дабы моя голова окончательно не раскололась. И тут моё нутро заполнил сокрушающий бас, который, казалось, был сплетён из нескольких голосов:
«ПРИХОДИ ИЛИ ПОТЕРЯЕШЬ ВСЁ, ЧТО ТЕБЕ ДОРОГО!»
Было ощущение, что голова вот-вот взорвется, и в этот же момент меня осенило: «Это же он меня преследовал тогда!»
Не выдержав давления в голове, я вскочил из-за стола с криком:
— Кто ты, тварь?!
— Э-э, простите… у вас сотрудники всегда так с людьми разговаривают? — ошарашенно сказала женщина, стоявшая на пороге кабинета.
— Что?.. — тупо переспросил я.
Покрасневшее лицо сидящей рядом Алексевны выражало то ли стыд, то ли едва сдерживаемый смех, то ли всё вместе.
Сорвавшись с места и обогнув возмущённую женщину, я выбежал в фойе, а затем и на улицу, дабы найти только что угрожающего мне Виктора. Но, как и предполагалось, его нигде не было. По факту я, конечно же, не стремился его найти и выбежал, по большей части, лишь из-за отвратительного случая в кабинете.
«Блин, может, она постоит да уйдет сейчас? — подумал я про облаянную мной женщину. — Зайду-ка за угол…»
И действительно, едва я скрылся за углом отдела, как из здания быстрым шагом вышла та самая женщина.
— Дурдом, твою мать!.. Шарага, быдло, ненормальные!.. — слетало с уст бедняжки.
Тем временем чувство тревоги отступило, однако головная боль всё ещё не давала покоя. На улице было свежо, сумерки потихоньку опускались на город, и я решил ещё немного постоять и подышать воздухом. К тому же я отдавал себе отчет в том, что ещё придется как-то объясняться с моей дорогой коллегой. Помимо боли, голова пухла от попыток понять, что это за тварь, почему от его взгляда так трещит башка, как он залез ко мне в голову и что вообще значат его угрозы. «Господи… неужели это клиника… — думал я. — Тогда почему именно от его присутствия мне так противно? С чего бы? А почему другим не противно? Почему Алексевна от него чуть ли не верещит? Ну, понятно… он с виду мужик симпатичный…и странный… но вести себя вот так с первым встречным…»
Вопросов была ещё уйма, но основной — это, конечно, вопрос моей вменяемости. Придя более-менее в чувство, я собирался вернуться, однако как только сделал шаг, пелена яркого света вдруг застила мои глаза.